и администраторов, которые всегда выстраиваются 'почетным караулом', провожая гостей.
Уже через пять минут в своей 'стеклянной' шали я замерзла, как бездомный цуцик, но деваться было некуда. Вот еще дура: вырядилась! Вернее, разделась... И для кого - для Лебедева! Глаза уже болели от напряжения, в висках ломило...
Лица, руки, сумки, опять лица... Ребенок с большим пакетом - нет, недостаточно большим...
Старушка с каким-то пальто, перекинутым через руку... Чье это? Ее - на ней... Ага, отбивается от 'стада', кого-то ждет... Да, все равно это не плащ Радамеса...
Лица, лица, тыща человеческих лиц, и надо среди них найти одно.
Только тебе, Татьяна, нужно не лицо, а маска. Ну да, вроде тех, что ты видела в своем сне!
Подобие человеческого лица, но не настоящее лицо. Лишенное жизни. Вот такое и ищи! Ты его должна сразу заметить, сосредоточься...
Я никогда не могла постичь, почему во всех театрах из трех-четырех дверей вестибюля всегда открыта только одна. Ну, когда публика идет в театр, еще можно понять: экономят на билетерах.
Но когда из театра? Казалось бы, распахнул все двери разом - и гуляй, братва! И через пять минут в театре никого, и вся обслуга пошла по домам гонять чаи. Так нет, толкаются люди битый час, просачиваясь в узкую щелочку, дышат друг другу в затылок...
И только сейчас я поняла - почему: чтобы удобнее было ловить воров, выходящих из театра!
Ну, в самом деле: что бы я стала теперь делать, если бы вся эта толпища ломанулась в три двери сразу?! Прощай, плащ Радамеса, - только и всего.
Однако я незаметно убедилась, что две оставшиеся, нефункционирующие двери претерпели некоторые изменения - в полном соответствии с моим пожеланием. Их ручки сейчас не были наглухо скручены вместе тряпками, как обычно, а лишь схвачены эластичными резинками. Так что при необходимости и ту и другую можно было открыть практически мгновенно.
Мне казалось, что народ идет уже целую вечность и скоро поток должен иссякнуть. А 'моего' личика все нет. Будет ли? Может, Коля придумал какой-нибудь трюк половчей моего? К примеру, решил опять удрать по пожарной лестнице, как тогда из гостиницы...
И почему, черт возьми, до сих пор нет связи?
Куда они все провалились, эти 'студентики', прилизанные мальчики? Может, они уже давно скрутили 'странника', а про меня забыли? Да нет, Серега не должен бы... И хоть бы кто-нибудь догадался притащить мне мое пальто или хотя б какую-то телогрейку! Я же тут ок-к-колею...
- Тревога на пятнадцатом посту, - сказал бесцветный голос за моей спиной. - Вход в колодец коллектора. Сработала сигнализация. Люк в подвале тоже взломан. Сейчас объект будет наш, далеко не уйдет. Оставайтесь пока на месте.
Я даже не могла взглянуть, был ли это Славик-'петушок', или я ошиблась с голосом. Какая разница!
Мне сразу стало жарко. Вот лохи, они его все-таки проворонили! Конечно, далеко не уйдет, но как бы он плащ не бросил! Подберет какая-нибудь машина на Казачьей - и ищи-свищи...
Боже, а это еще что за реликтовый экземпляр?!
Ну и старушенция! И такие еще выползают в театр... Да в этом костюмчике она еще, наверное, каталась на извозчике в конце прошлого века, по деревянным мостовым!
В толпе выходящих, несколько поредевшей, но все еще достаточно густой, еле-еле двигалась сгорбленная черная старуха в шляпке с густой вуалеткой, закрывающей глаза. Она тяжело опиралась на палку, и каждый шаг давался ей с большим трудом. На бабке был какой-то огромный салоп, такой длинный, что он даже волочился по полу. Складки черной материи создавали впечатление, что бабулька невероятно толста; а может, так оно и было на самом деле.
Из-под шляпки виднелись седые волосы, закрученные 'дулькой', а из-под вуалетки - часть мертвенно-бледного лица: кончик крючковатого носа, ввалившиеся синие губы и, наоборот, резко выступающий вперед заостренный подбородок...
Да с такими лицами не живут, ей-Богу! Какая-то маска смерти...
Маска?..
В руках старушки не было никакой сумки, она и себя-то саму несла с трудом. Но раздумывать было некогда: сейчас она доберется до выхода.
- Бабуля, можно вас на минуточку?
Ну конечно, она к тому же глуха как пробка.
Но отчего мне показалось, что это ископаемое стало быстрее перебирать ногами?..
- Бабушка, разрешите вас спросить... - Я сделала шаг вперед и протянула руку, пытаясь дотянуться до черного салопа.
Смешиваться с толпой я боялась.
Нет, теперь мне уже не показалось! С неожиданной резвостью столетняя театралка засеменила вперед, расталкивая людей. Послышались удивленные возгласы.
- Господа, задержите эту женщину, она кое-что забыла!
Но пока 'господа' соображали, старуха уже перед самой дверью приемчиком, которому позавидовал бы хороший регбист, отшвырнула одновременно билетершу и здорового мужика в коже и вырвалась за первую полосу дверей под крики и хохот толпы, бесплатно получившей дополнительное зрелище.
Но мне было не до смеха. Я содрала резинку с соседней двери, которая находилась как раз напротив выхода на улицу, и, разбрасывая театралов не хуже лихой 'старушки', в два прыжка нагнала ее уже на крыльце.
- Смотри, во бабы дают! Бешеные, что ли... - слышалось со всех сторон.
Я схватила 'странницу' за руку с клюкой, которую она еще не бросила (может быть, рассчитывая применить как оружие), но та, не долго думая, с разворота вмазала мне левой в ухо - так, что вдетая в него жемчужная сережка чуть не вылетела с другой стороны.
Я удержалась на ногах только потому, что ожидала чего-то подобного. И даже не выпустила захваченную руку в перчатке. Так что к колонне мы отлетели вместе с моей добычей, и дама в черном салопе с размаху приложилась к моему выставленному колену тем местом, в которое старушек обычно не бьют.
Послышался далеко не старушечий рев, и он обмяк, сложившись пополам.
- Ну вот и все, 'дорогой Коля'. Это была твоя лебединая ария. - Я скрутила ему руки за спиной. - А плащик-то придется снять: он тебе не по росту!
- Ты... Стерва... Я должен был догадаться!
- Но ведь не догадался же! Хватит об этом, милый.
К нам уже бежали 'студенты консерватории', которые бережно приняли у меня из рук 'одинокого странника', Мигель Мартинес с моим пальто (наконец-то!), Федор Ильич с армией заместителей, администраторов и билетеров...
- Господа, все в порядке! Все в порядке, господа! Ничего не случилось! Просим извинить за причиненное беспокойство!
Директора неожиданно осенило вдохновение:
- Господа, это снимается кино! Новый фильм, детектив!
- Ах, вот что...
- Во дают!
- Когда покажут?
- А сколько серий?
- Дон Мартинес, вы тоже снимаетесь?
- Нет, я только зритель, - улыбнулся фамозо кантанте.
- А где ж камеры и все прочее? - сообразил кто-то.
- Так теперь же скрытой снимают! - бросила я через плечо, опираясь на руку 'дяди'. - Современная совершенная техника...
