- Да нет вроде бы...
- Правильно. И не встретите. Потому что это прозвище употребляется в очень узком кругу.
Только среди оперного бомонда. Вернее, в основном в кругу известных теноров и никогда - публично. Так сказать, ласковое 'семейное' прозвище. По-моему, только однажды Лючано...
Паваротти, я имею в виду, назвал меня так на публике. Правда, тогда и публика была специфическая.., в основном, члены королевских семей Европы. И уж, во всяком случае, никакой прессы. Так что я в полном недоумении, Таня! До сегодняшнего вечера я мог бы поклясться, что в Тарасове никто и не слышал этого имени - 'дон Марти'...
Я согласилась, что это и в самом деле очень интересно.
Приватная беседа со служащим 'Астории', которого Мартинес называл портье, была центральным пунктом в 'расследовании' испанца, но не единственным. Он выяснил также, что в бар мужеподобная дама даже не заходила - там ее никто не видел. Зато у нее была прекрасная возможность подняться незамеченной на второй этаж по служебной лестнице, выход на которую находится как раз рядом с дверью злачного места.
А дальше - попасть в номер Хосе или Мартинеса уже не представляло труда: с позиции дежурной по этажу двери номеров 23 и 24 не просматриваются, ее столик расположен за поворотом коридора, у главной лестницы. Не представляло труда, конечно, при условии, что 'дама' располагала либо ключами от одного из номеров, либо профессиональными навыками попадать за запертые двери без помощи ключей.
К слову сказать, замки в номерах этого старинного тарасовского отеля были самые что ни есть допотопные - это я знала по своему богатому опыту. Так что открыть их - плевое дело даже для начинающего взломщика. Впрочем, учитывая острый дефицит времени у вора и то, что Хосе обнаружил оба номера запертыми, логичнее предположить, что похититель действовал все-таки ключами. Но в таком случае, где он их раздобыл?..
- Вы, конечно, говорили и с дежурной по этажу? - спросила я 'детектива-любителя'.
- Конечно, говорил. Мне она показалась очень милой женщиной. Она никуда не отлучалась в это время, но не видела никакой дамы с вуалью и не слышала ничего подозрительного. С того момента, когда Хосе спустился вниз, и до тех пор, когда он вернулся минут через десять, вообще никто не попадал в поле ее зрения. Правда, у нее все время звонил телефон: то начальство с распоряжениями, то постояльцы с вопросами. К ним сегодня заехали еще какие-то немцы-ученые. В общем, день хлопот.
- А как же ваша таинственная 'гостья' покинула гостиницу? Кто-нибудь ее видел?
- Ну, это-то, думаю, совсем простой вопрос: она воспользовалась окном. Я еще не успел вам сказать, что рядом с окном Хосе, слева, проходит пожарная лестница. По ней без труда мог бы спуститься вниз даже ребенок. А там - вы знаете, наверно? - глухие дворы выводят вас на маленькую улочку, параллельную проспекту Кирова, - уже забыл, как она называется Так что 'даму' больше никто не видел, и это не удивительно.
- Вы что же - и глухие дворы сами проверили?!
'Коллега' скромно пожал плечами, опустив глаза: как же, мол, иначе, раз взялся за дело - доводи до конца...
- Я привык к блеску юпитеров, это правда, но и темноты не боюсь, Танечка!
А я, пожалуй, пошла бы в разведку с этим баловнем славы!
- Мигель, так вы никому из гостиничного персонала не обмолвились о пропаже? Все-таки вы их расспрашивали... Они ничего не заподозрили?
- Обижаете, сударыня. Я был очень осторожен. Всем им я сказал, что это, по-видимому, приходила моя давняя знакомая, и я очень расстроен, что она разминулась с Хосе. И эти люди, разумеется, не задавали лишних вопросов. Только дежурная по этажу немного разволновалась и спросила, все ли в порядке. Но ее можно понять: если случается какая-нибудь неприятность - спрос с нее первой. Я ее успокоил.
Да уж, я думаю, вы умеете успокаивать женщин, 'дон Марти'... Только если бы администрация 'Астории' пронюхала, что в действительности произошло у вас в номере, - даже ваших талантов оказалось бы недостаточно!
- Танечка... - Мой клиент выпрямился в кресле. - Не сочтите меня нахалом, напоминающим даме о времени... Но, боюсь, нам пора покидать кабинет гостеприимного Федора Ильича. Скоро час ночи, и с минуты на минуту здешняя публика начнет расходиться с банкета. Мне страшно даже подумать, что будет, если они меня здесь 'засекут': ведь они думают, что я уже вижу десятый сон у себя в отеле...
- Вы правы, Мигель. Извините, я вас замучила, а ведь вы с дороги...
- Не говорите так, прошу... - Он осторожно, кончиками длинных пальцев коснулся моей руки, лежащей на столе. - С вами я провел прекрасный вечер, несмотря ни на что. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло!
Мартинес легко поднялся с кресла, опять обогнул столик, за которым мы сидели, и, теперь уже смело взяв со стола мою конечность, совершил свой 'рукоприкладный' ритуал. Только на этот раз он несколько затянулся настолько, что мне вдруг захотелось зарыться носом в его шевелюру...
Черт, это все армянский коньяк играет! Скорее на воздух...
- И потом, вы так уж сильно не спешите. Я намерен вас проводить, Танечка. На этот раз - даже если вы против - я не могу допустить, чтобы глубокой ночью вы добирались до дома одна.
- Боже мой, да я живу в двух шагах отсюда!
И к тому же, будучи детективом, я умею за себя постоять. Так что давайте лучше я вас провожу: так мне будет спокойнее, что дорогого гостя Тарасова не похитят вслед за его знаменитым плащом!
Он выпрямился и посмотрел на меня с каким-то даже удивлением:
- Таня, я согласен считать это шуткой, но на большее не рассчитывайте! Вы что же, серьезно считаете, что я не могу за себя постоять?! Я ж вам уже сказал, что не боюсь темноты. К вашему сведению, детектив, я весьма неплохой боксер. И вообще считаю, что артист должен уметь все.., неплохо. Так что идемте!
Мне еще сильнее захотелось пойти с ним в разведку. Желательно на все три ночи и три дня - до самой 'Аиды'... Нет, конечно, виноват коньяк, что же еще!
Мигель помог мне облачиться в пальто (чуть дольше, чем требовалось, задержав руки на моих плечах), надел свое, которое, оказывается, тоже обреталось в директорском шкафу; и, только распахнув передо мной обе двери, щелкнул выключателем. Правильно сделал, хотя я тоже не боюсь темноты, но бывают особые случаи...
Перед закрытой дверью 'предбанника' мой спутник сделал предупреждающий знак и прислушался. Кажется, разгоряченных банкетом служителей муз в коридоре не было.
- Пожалуйста, взгляните, Таня...
Я выглянула. Все было чисто, только вахтерша со своего места, заметив меня, помахала рукой:
- Идите, идите, никого!
Очевидно, старушка была в курсе, что нас в театре 'нет'.
Мы спортивным шагом преодолели свое коридорное крыло: с противоположной стороны слышался приближающийся шум голосов и ног.
Я кубарем скатилась по ступенькам к массивной входной двери - и услышала за спиной вкрадчивый голос испанца:
- Доброй вам ночи, до свидания. Вы помните, конечно, что меня здесь нет уже три часа?..
Спасибо, спасибо! Вот племянница меня разыскала, представляете? Троюродной сестры дочка...
Заболтались и совсем забыли о времени.
Я обернулась и ослепительной улыбкой подтвердила свои родственные чувства:
- Бежим, 'дядюшка', а то коллеги заметут!
Оказавшись на улице, мы пробежали полквартала и только тогда, остановившись, расхохотались.
- Вы бесподобны, дон Марти! - искренне сказала я, цепляя его под руку. - Надеюсь, мне можно называть вас так, по-домашнему?
- Разумеется, Танечка, вы же моя племянница! В свою очередь надеюсь, что вы не откажетесь немного побыть моей родственницей, для конспирации? Хотя бы дальней...
