Если я хоть что-нибудь понимаю в этой жизни, то мне предстояло прободрствовать всю оставшуюся ночь. И что за дурацкое слово: бодрствовать?
Глава 8
Все, в общем, произошло так, как я и сказала.
Достаточно быстро в мою квартиру понаехали оперативники убойного отдела из Володькиной конторы. Я, махнув рукой на все, засела в кухне, пила кофе, курила сигареты и не видела в жизни никакого просвета еще по крайней мере часа на два. Это в лучшем случае.
Присутствие Володьки, надо признаться, здорово облегчило мне жизнь. Хотя какая уж тут легкость: взрыв машины, свежий труп Поприна…
Неприятности начались через полчаса после прибытия оперов и экспертов. Хотя они, считаясь с чувствами своего коллеги, проявили максимум такта и внимания, на который только были способны.
Понятыми при обязательном в таком случае обыске явились мои соседки тетя Маша и Анна Петровна — обе пенсионерки и сплетницы. Разница между ними если и была, то только в том, что тетя Маша работала когда-то уборщицей в школе, в которой Анна Петровна трудилась библиотекаршей. Пенсия их уравняла, хотя Анна Петровна была очень не прочь иной раз подчеркнуть свой более высокий образовательный уровень. Им высиживать на моем диване понятыми было не впервой, и, удобно устроившись, они громко переговаривались между собой, обсуждая подробности этого обыска. Обе были глуховаты и поэтому говорили довольно-таки громко.
— А в прошлый раз ты помнишь чего было-то? — спросила тетя Маша. — Тоже труп, что ли?
— А как же, помню… — подхватила Анна Петровна.
Опера бросали косые взгляды сперва на них, потом на меня, потом молча переглядывались между собой, но старушки не обращали на присутствующих никакого внимания. Они считали себя настолько важными персонами, что плевать хотели на реакцию окружающих. В принципе они, конечно же, были правы: без понятых нормального обыска не проведешь, в будущем проблемы начнутся.
Бравые ребята-опера принялись за дело так шустро, что почти сразу обнаружили мой пистолет, достать который из шкафа у меня не было возможности: помешала толпа сержантов. Впрочем, лазать по шкафам было бы делом бесполезным. Как только Володька мне сообщил, что под диваном найден пистолет, из которого недавно стреляли, я сразу присвистнула, причем в буквальном смысле.
— В чем дело? О чем ты подумала? — быстро прошептал Володька, наклоняясь ко мне.
Ну о чем еще я могла подумать?
Разумеется, о своем пистолете и о том, что Поприна убили именно из него. Все это я быстрым шепотом и проговорила Володьке. Он даже посерел, когда это услышал, но постарался внешне остаться невозмутимым, если, конечно же, перекошенную мину на его физиономии можно считать признаком невозмутимости. Володьке казалось, что можно, а я великодушно не стала его разубеждать.
Мой пистолет, аккуратно уложенный в полиэтиленовый пакетик, был представлен пред мои очи одним из оперов.
— Вы узнаете этот пистолет? — спросил он у меня.
Я посмотрела на номер и кивнула:
— Мой, сейчас покажу документы.
— Не нужно, не беспокойтесь, мы сами найдем, если они у вас есть, конечно.
Я пожала плечами. Мне оставалось только обкуривать саму себя и терпеливо ждать, когда все это закончится.
Закончился же обыск, когда заалел восток, как было написано в каком-то стишке, выученном в школе.
Я подписала кучу бумажек, меня предупредили, что мне не стоит покидать город впредь до беседы со следователем, и дружной толпой все мои гости удались с двумя старухами в арьергарде.
Надо признаться: не будь со мной Володьки и не будь его твердого заверения, что мы с ним весь вечер были вместе, ночевать бы мне на нарах — слишком уж сильно пах порохом ствол моего «макарова». И ни у кого не было сомнений, в том числе и у меня, что Поприна уговорили именно из него.
Я закрыла входную дверь, выждала паузу, когда, по моим расчетам, оперативники отойдут подальше, и громко выматерилась на все четыре стороны.
— Ты совершенно права, — с тяжелым вздохом сообщил мне Володька, сбрасывая пиджак в кресло и расстегивая рубашку. — Однако справедливости ради должен заметить, что положение достаточно хреновое.
Я мрачно взглянула на него и спросила:
— Ты хочешь прямо сейчас уехать домой? Я угадала?
— Не-не-не-не, — замахал Володька руками, — тебе померещилось. И хреновей бывали ситуации. Подумаешь: труп в квартире… Один же, вот если бы их было пять и…
— Пошел вон!!! — заорала я и вышла из комнаты, только потом сообразив, что показала классический пример женской логики поведения: сама послала и сама вышла.
Ну да и черт с ними со всеми!
В совершенно невменяемом состоянии — или в почти невменяемом — я приняла душ, легла, напоследок высказав что-то Володьке, и попыталась уснуть. Пять минут я усиленно боролась с бессонницей, а что было потом — не помню, но скорее всего я победила. А иначе и быть не могло.
Как ни странно, но разбудил меня не будильник, а Володька Степанов. И сделал он сие самым практичным и приятным способом. Не скажу, каким.
Пока он старался, я даже подумала, что эта метода будет получше обычного будильника и не стоит ли произвести культурный обмен? Володькиной жене — мой будильник, а мне — ее мужа.
Окончательно проснувшись, я подумала, что она вряд ли согласится. К тому же у будильника есть один немаловажный плюс: дашь ему пальчиком по кумполу — и он замолчит до следующего утра, разбудивший же меня механизм успокаиваться не желал, а перевел свою энергетику в вербальную плоскость.
— Итак, начинаем действовать! — провозгласил Володька, соскакивая с дивана. — Щемить и колоть! Вот так!
— Ага, — подтвердила я его тезис, — ты уже кофе поставил?
— Что? А при чем здесь кофе? — оглянулся на меня Володька. — Ты, Танька, меня не поняла. Значит, так: пока наши ребята не наехали на Изольду, мы должны наехать на нее. Кроме того, срочно вылавливай своего дежурного адвоката, пусть начинает шустрить. Так, — Володька пятерней пригладил волосы на затылке, — это я сказал, это я упредил… что же еще?
— Ты кофе поставил? — снова спросила я, вставая и оглядываясь в поисках халата.
Вот что значит бессонная ночь, переживания и нестандартное пробуждение: пока я выискивала халат, Володька бродил в нем передо мной и развивал планы действий, а я и не заметила.
— Из всех заинтересованных людей только она была у тебя дома, и в принципе, если она человек опытный, могла примерно прикинуть, где ты прячешь пистолет, — выдал Володька умозаключение.
— Вчера были еще двое непохожих близнецов, которые позавчера улетели в Париж, — напомнила я.
— Точно! — вскричал Володька и хлопнул себя по лбу. — Фотографию Пшенникова должны достать!
Развернувшись, он умчался в коридор, потом оттуда промчался в кухню, затем так же резво влетел в комнату,
— А ты не видела.. — начал было Степанов, но я уже протягивала ему телефон.
— Ага, спасибо, — сказал он и набрал номер.
Я поняла, что кофе мне не дождаться, раз у Володьки начался приступ деятельности, и побрела в кухню заниматься хозяйством лично. Это еще один моментик к счету, который я предъявлю мерзавцу, подкинувшему мне вчерашний подарочек.
