— Вы нашли фотографию этого гада?
— Да, посмотри, — Слава протянул мне карточку.
На фото был изображен человек средних лет, с овальным лицом и темными волосами.
— Ладно, поехали к поезду, Слава, — я поднялась с дивана.
— Довезти довезу, а брать тебе придется его одной, нельзя мне там светиться.
— Черт с тобой, подождешь в машине.
До отправления поезда оставалось пять минут. Я зашла в вагон и медленно стала пробираться к нужному месту. Пассажиры таскали багаж и укладывали его под нижние полки в своих купе. Остановившись перед восьмым купе, я постучала и вошла. Справа от меня сидела пожилая чета, а слева тот, кого я искала. Одного взгляда на этого человека хватило для того, чтобы понять — это не он. Этот человек не может быть Бобром.
Оставшееся до самолета время мы со Славой провели в привокзальном кафе. Без четверти пять я оставила Славу и направилась в холл. Там мне и предстояла долгожданная встреча с террористом.
Я стояла у турникета регистрации на посадку. Людская очередь продвигалась медленно. Я вглядывалась в лица проходивших рядом людей. Ни один даже не напоминал Иесалниекса. Осталось менее пяти минут, и у стойки было всего три пассажира. Один — высокий мужчина в очках с абсолютно белыми волосами и небольшим животом, свисавшим через ремень, второй был парень лет двадцати с огромной сумкой на плече, а третий — дед лет восьмидесяти пяти. Ни один не подходил под описание.
Я развернулась и собралась уходить, когда поймала на себе взгляд пассажира в очках. Все завертелось у меня перед глазами, я мысленно сняла с него очки, убрала брюхо, и передо мной предстал Бобер с высветленными волосами.
Я усилием воли заставила себя не ускорять шаг. Он, заметив меня, засуетился и, делая вид, что очень боится опоздать на самолет, стал перебрасывать чемоданы через турникет.
Медленно подойдя к нему боком, я уперла ему в ребра ствол «макарова» и шепнула на ухо:
— Забирай сумки, гад! Пойдешь со мной, иначе угроблю прямо здесь, в аэропорту! Давай быстро!
Он попытался сделать резкое движение вбок и уйти от пистолета, но я быстро вернула его обратно.
Мы сидели в квартире Дыка. Бобер был в наручниках, которыми предусмотрительно запасся Соколовский. Я курила в кресле.
— Вот отсюда все и началось, гнида ты эдакая! — пнув Бобра в бок, сказал Слава и добавил, повернувшись ко мне: — Ты хочешь с ним поговорить, Таня? А то мне уже пора везти его к начальству.
Я чувствовала себя разбитой и опустошенной. Я так хотела поймать эту сволочь, что забыла обо всем, вылезла из кожи, сделала все, что только в силах человеческих, и вот теперь он сидит передо мной, а я не испытываю ни малейшего удовольствия от своей победы. А была ли победа? Дык едва не погиб, доверился мне и теперь, если вообще выкарабкается, может на всю жизнь остаться инвалидом, какая уж тут победа?!
Я обернулась к Иесалниексу и посмотрела ему в глаза.
— Жаль, недооценил я тебя, Таня Иванова! — проскрежетал он. — Жаль, а то остудил бы тебя в первую очередь. Халтурщик этот Абзац, мордоворот, не сумел бабе голову палкой раскроить. Помнишь, Таня, ту палочку в подъезде, а тех хулиганов, что хакера твоего гребаного изводили, в дверь стучали? А с собакой Абзац хорошо придумал, сманил пса, знал, что хозяин клюнет, жаль, в последний момент облажался! Да, знай я раньше, чего ты стоишь, не сидел бы тут с вами.
— Но ведь не знал! — Меня затрясло от бешенства. — Не знал, сучий хвост, с бабой не смог справиться. Срамота-то какая! Сидишь, стонешь, урод обиженный. Не в том твоя ошибка, гад, что ты меня не раскусил, и не в том, что, раскусив, не удрал, а в том, что заплати ты Дыку, козел, деньги сполна, да хотя бы даже и не сполна, а половину, то он через неделю забыл бы о тебе. Тогда меня бы не было, и не сделала бы я тебя так позорно. Понял?! Вот в чем твоя ошибка! Фатальная ошибка, которая тебе жизни будет стоить, сволочь!
Я развернулась и пошла домой…
Мелкий, едва заметный снег медленно оседал на узенький тротуар. Я немного постояла перед входом в больницу, не решаясь войти…
…Дык лежал на больничной койке, все еще бледный, но уже непохожий на живой труп. Он поправлялся медленно, но врачи сказали, что выздоровление — дело времени и никакой угрозы для жизни и здоровья нет. Я подошла поближе и положила на тумбочку пакет с фруктами.
— Ну как ты? — спросила я, присаживаясь на край кровати.
— Все в порядке, — он слабо улыбнулся. — Эскейпа не нашли?
— Нет, пока ничего не слышно…
— Жаль, ты найди его, он ведь пропадет один.
— Я постараюсь. Ты давай поправляйся, тебе еще кое-какие бумаги военным подписать надо.
— Боюсь, это у меня не скоро получится, — сказал он, пытаясь приподнять правую руку.
— Хочешь хороший совет? Смени работу…
