Ольховский говорил, что сегодня берлинским поездом приезжает его шеф, главврач клиники «Тан-мед». И у меня вдруг возникла идея: что, если поехать на вокзал и встретить Николая Пантелеймоновича? Только это не совсем просто — встретить на железнодорожном вокзале совершенно незнакомого человека, который к тому же вовсе не ждет, что кто-то будет его встречать. Надо хотя бы знать фамилию приезжающего. Господи, какая же фамилия у Николая Пантелеймоновича? Ведь мне ее сегодня называли. Поломав немного голову, я махнула рукой на попытки вспомнить ускользавшую фамилию. Вот как на мою память подействовали зубоврачебные пытки и беготня со странным зубным техником по подвалам! И тут я заметила большой рекламный щит, на котором значилось: «Стоматологическая клиника „Тан-мед“. Все виды лечения и протезирования зубов». В числе прочей информации был указан телефон клиники. Недолго думая, я набрала номер на своем мобильнике.
— Клиника «Тан-мед» слушает…
Я без труда узнала голос медсестры из регистратуры.
— Скажите, а как фамилия вашего главного врача? — постаравшись немного изменить голос, сказала я. — Мне известно, что его имя — Николай Пантелеймонович.
— Бортников, — не раздумывая, ответили мне. — Главврача нашей клиники зовут Николай Пантелеймонович Бортников.
Поблагодарив, я выключила мобильник, потом завела машину и поехала на вокзал.
Припарковавшись на привокзальной площади, я постаралась осторожно оглядеться и выяснить, не присутствуют ли поблизости какие-нибудь знакомые личности, прежде чем им удастся заметить меня. Однако, сколько я ни глазела из окна своей бежевой «девятки», никого подозрительного на площади не обнаружила. Тогда я решила пройти на перрон.
До прибытия берлинского поезда оставалось минут пятнадцать. Встречающие группами стояли на платформе и беседовали в той или иной степени оживленно. Переходя от группы к группе, я прислушивалась к темам бесед, не слишком, впрочем, надеясь на удачу. Признаться, в тот момент я чувствовала большую растерянность, как я найду этого Бортникова, совершенно незнакомого мне человека, среди десятков пассажиров берлинского поезда? Пойти к администратору вокзала и попросить объявить, что Бортникова Николая Пантелеймоновича встречают у входа в вокзал? Что ж, вполне возможно как запасной, на самый крайний случай, вариант.
Но мне все-таки повезло. Около одной из групп молодежи я услышала:
— Да у него парадонтоз был, и воспаление надкостницы, и все на свете! Нагноение начало распространяться по каналу. Еще пара дней, и до головного мозга бы дошло. Тогда точно крышка. Его только оперировать и оставалось, хотя даже в этом случае…
— Ребята, простите, а вы случайно не стоматологи? — бесцеремонно вмешалась я в беседу.
Молодые люди дружно, как по команде, повернулись ко мне.
— Да, мы стоматологи, — сказал наконец один из них. — И что?
— Судя по вашему виду, вам нужен скорее косметолог, — нашелся среди них юморист. — Или зубы у вас тоже повреждены?
Я решила, что надо немедленно поставить заслон их неуемному веселью.
— У стоматолога я уже сегодня была, — заявила я. — Однако без шуток: мне нужен Бортников Николай Пантелеймонович. Вы его знаете в лицо?
— А вы?
— Я нет, потому и спрашиваю. — Я чувствовала, что юмор парней начинает действовать мне на нервы. — Я корреспондент газеты «Тарасовские вести» и должна завтра материал сдавать о главвраче стоматологической клиники «Тан-мед». Но у нас накладка произошла. Человек, который должен был нас познакомить, куда-то пропал, и я попала в совершенно безвыходное положение. Вы мне его просто покажите, хорошо? А дальше уж я сама…
— Ладно, покажем, не беспокойтесь, — сказал наконец один из молодых врачей, самый серьезный и молчаливый. — Оставайтесь вместе с нами.
О прибытии берлинского поезда вскоре объявили.
Николай Пантелеймонович Бортников оказался солидным мужчиной лет пятидесяти с пышными, на казацкий манер, седеющими усами и плотным директорским животиком. Сойдя на перрон, он стал напряженно оглядываться вокруг, явно ожидая, что подойдет тот, кто должен его встречать. Но ожидаемый человек все не подходил, и Николай Пантелеймонович, подосадовав, подхватил, кряхтя, свои тяжелые чемоданы и потащил их к выходу в город. Тогда я решила, что настало для меня время действовать. Решительным шагом я подошла к Бортникову и вежливо улыбнулась.
— Добрый вечер, Николай Пантелеймонович. Как доехали? Не утомились в дороге?
— Нет, все нормально, — отозвался он, внимательно оглядывая меня с ног до головы.
— Пойдемте, машина ждет нас.
Я ожидала, что Бортников пошлет меня подальше или, по крайней мере, начнет расспрашивать, кто я такая и что мне от него нужно. Но нет! Он, ни слова не возразив, послушно подцепил свои чемоданы и поспешил за мной.
— А где Роман? — на ходу спросил он.
Опа! — не могла не порадоваться я. Оказывается, Бортников ждал, что его встретит зубной техник. Ну а, собственно, дальше что?
— Роман Геннадьевич не смог подъехать, — сказала я. — У него срочная работа, очень трудная и достаточно выгодная.
— Он же мне звонил по мобильному, сообщил: ЧП у нас тут случилось, — возразил мне сердито Бортников. — Но подробнее не говорил, мол, не телефонный разговор.
— Конечно, сейчас я вам все объясню, — поспешила заверить я, сопровождая главврача клиники к своей бежевой «девятке». — Садитесь, пожалуйста… — Я распахнула перед ним дверцу машины.
Бортников уверенно и деловито закинул свои чемоданы на заднее сиденье, сам уселся впереди.
— Сначала в клинику, — сказал он начальственным тоном. — Посмотрим, что у нас там наши натворили за время моего отсутствия…
Что ж, покойный Ольховский отлично знал характер своего начальника, не без грусти подумала я. Главврач «Тан-меда» и в самом деле прямо с поезда «поперся» в свое родное учреждение — проверять, как обстоят дела.
Некоторое время Бортников молча смотрел на дорогу, как я пробираюсь по узким улицам города, ведущим от вокзала на тот широкий проспект, около которого расположена клиника «Тан-мед», потом сказал:
— Ну, что молчите? Рассказывайте, что у нас там за ЧП. Или вы не в курсе?
— Почему? В курсе, — спокойно возразила я.
— Кстати, кто вы такая? — спросил Бортников. — Я вас что-то не припоминаю…
— Меня зовут Татьяна Иванова, — вежливо пояснила я.
— Новая подруга Ромки, что ли?
— Да…
— Ясно…
Бортников безразлично кивнул. Казалось, эта информация вполне удовлетворила его.
— Итак?
— Ольховского убили, — деловым тоном сообщила я.
— Что?
Мне показалось, что главврач зубной клиники поперхнулся воздухом. Побагровев, он некоторое время беспомощно таращил на меня глаза, его изрезанный морщинами лоб покрылся испариной.
— Кто… Откуда… Кто вам это сказал? — хриплым и сдавленным голосом проговорил он.
— Сама видела. — Я старалась делать вид, что смотрю только на дорогу, однако краем глаза наблюдала и за Бортниковым. Шок от известия о гибели Ольховского показался мне искренним, не наигранным. — Он застрелен двумя выстрелами из пистолета возле дверей собственной квартиры.
Некоторое время Николай Пантелеймонович смотрел на меня пристально, словно надеялся, что я возьму свои слова обратно. Потом тяжело вздохнул, покачал головой.
— Кошмар, что делается, — устало и печально проговорил он. — Эх, Толька, Толька…
