— Как трогательно! — заметил Артем Погодин. — Прямо сердце сжимается…
— Трогательно? — переспросила я. — Что вы имеете в виду?
— Вы обратили внимание, как наш старикан позвал комендантшу? «Оленька»! — с улыбкой проговорил Артем. — Когда очень пожилые люди называют друг друга по именам, они как бы снова обретают молодость.
— Вы полагаете?
— Конечно! — подтвердил Погодин. — Именно такая форма обращения характерна для детей и стариков. А стоит человеку чуть-чуть повзрослеть, и ему сразу же хочется перейти со всем миром на «вы» да еще по имени-отчеству — вроде как значительности прибавляет. Зато потом, когда годы берут свое и гонор заметно поубавится, снова идут в ход уменьшительные имена. И хочется называть вот это милое сморщенное яблочко Оленькой.
Я не разделяла умиления Артема. Тем более что форма уменьшительного обращения в данном случае прозвучала только с одной стороны.
И потом, тут был еще один момент, которого Погодин не уловил. Профессор Алексей Данилович обращался к комендантше не просто как постоялец к обслуге. В его голосе явственно звучали нотки человека, который умел, любил и привык приказывать.
На голос профессора, в отличие от Капустиных, обернулась Милена Волкова, прервав свой увлекательный рассказ о прелестях объединенной Германии. Она скользнула по нему взглядом, потом снова повернула голову, внимательно вгляделась в обрамленное благородными сединами лицо и тихонько ахнула.
— Сема… — едва слышно прошептала она, толкая мужа локтем в бок.
— Чего?
— Это же Шмаков, — проговорила Милена, вытягивая свой пухлый подбородок по направлению к уже закрывшейся двери.
— Какой еще Шмаков?
— После расскажу, — дрогнувшим голосом пообещала Милена.
— Старичок оказался вашим знакомым? — поинтересовался Максим Капустин.
Милена молча кивнула и углубилась в вымачивание «суворовского» печенья в ван-гуттеновском какао. Кажется, ей было не очень приятно, что она обронила эту фразу при посторонних.
— Мир тесен, — тихо произнесла Дора. — Может быть, даже слишком.
Это глубокомысленное замечание было тотчас же подтверждено вновь прибывшим постояльцем. Правда, весьма своеобразным способом.
Входная дверь корпуса громко хлопнула — как будто раздался пистолетный выстрел, — и все сидевшие в столовой вздрогнули.
Обычно дверь аккуратно придерживали, зная за ней такое свойство, но новый гость, очевидно, был не в состоянии справиться с пружиной. Наверное, у него были заняты руки. Ну да, ведь следом раздался звук бухнувших на мраморный пол чемоданов.
— А вот и я! — Штора, скрывавшая вход, откинулась, и на пороге возникла молоденькая симпатичная девушка лет двадцати пяти.
— Вера! — обрадованно выдохнул сидевший рядом со мной Артем. — Ну, наконец-то! А я ждал тебя только к обеду! Какой приятный сюрприз!
— Всем привет! — помахала рукой Вера и быстро оглядела зал.
Ее лицо вдруг резко изменилось, с него мигом исчезла доброжелательная улыбка, а рот в ужасе приоткрылся. Вера поднесла дрожащую руку ко лбу, как будто хотела смахнуть с него невидимую прядь.
Удивленный Артем уже вставал из-за стола, чтобы подойти к жене, но Вера взяла себя в руки и, снова изобразив на лице улыбку, — вернее, ее жалкое подобие, — попыталась сделать несколько шагов.
— Тут так душно… — извиняющимся тоном проговорила она. Затем пошатнулась и стала медленно оседать на пол, уцепившись рукой за скатерть на журнальном столике перед телевизором.
Артем Погодин не успел подхватить ее в падении, и Вера распростерлась перед всей честной компанией на мраморном полу столовой, сдернув скатерть и свалив на себя ворох старых газет.
К Артему бросился майор. Он помог Погодину переложить Веру на диван, стоявший у соседней стены, и вместе со взволнованной комендантшей сбегал за нашатырем в ее комнатку, где находилась аптечка.
Все сидевшие за соседним столиком остались на своих местах. Сема Волков удивленно качал головой — ну, мол, бабы какие развелись чувствительные! Его жена сочувственно вздыхала. А вот Капустин почему-то улыбался и смотрел на Дору, которая задумчиво разглядывала суету остальных постояльцев возле Веры.
Наконец Погодина пришла в себя. Дернув головой после того, как к ее носу дважды поднесли флакон с нашатырем, Вера с трудом открыла глаза.
Артем помог ей приподняться, и Вера, опомнившись, одернула задравшееся платье.
— Так неудобно, — быстро говорила она, обращаясь к присутствующим. — Приехала — и сразу в обморок. Подумаете обо мне бог весть что.
Вера почему-то решила, что ей нужно немедленно оправдаться перед отдыхающими.
— Просто меня укачало, — торопливо продолжала она. — Я по гороскопу Рыба, с моим знаком это бывает… И потом, ведь я не поехала на такси, а решила добраться автобусом. В салоне было так душно… У меня в глазах все время плясали цифры… Ведь я закончила отчет только вчера за полночь… Когда я открывала дверь корпуса, у меня уже кружилась голова. И вот…
Присутствующие молчали, вяло заканчивая свой завтрак. Только Меньшикова сочла нужным поддержать супругу Артема Погодина:
— Наверняка сегодня какая-нибудь сильная магнитная буря, — предположила она.
— Скорее всего, — оживилась Вера. — По телевизору говорили, что Плутон неблагоприятно влияет на мое созвездие… А потом я вошла, и тут… ваш рубин!
— Мой рубин? — удивилась Антонина Платоновна и посмотрела на свою руку.
— Да-да, — затараторила Вера. — Он так сверкнул в солнечном луче, что у меня в глазах запрыгали какие-то точки, и я…
— По-моему, тебе нужно полежать, — резко оборвал ее Артем. — Давай я помогу тебе добраться до номера.
— Но там вещи… — робко напомнила ему Вера. — Два чемодана в коридоре…
— Я спущусь за ними попозже, — заверил ее Артем. — Ну, вставай же, пойдем.
И они медленно направились вверх по лестнице. Артем придерживал Веру за талию и вел ее под руку. Напоследок, перед тем, как исчезнуть за мраморной колонной на повороте, Вера еще раз посмотрела на сидящих в столовой и, улыбнувшись, пожала плечами.
Через несколько минут Артем спустился за чемоданами и молча отволок поклажу наверх. Вскоре он снова спустился и, о чем-то переговорив с комендантшей, вернулся к столику и объявил:
— Придется Вере походить на массаж. Я попросил Оленьку, чтобы она поговорила с доктором. Знаете, эта бухгалтерская работа так утомляет. И потом, жена так верит во всякие гороскопы…
— Ваша супруга — бухгалтер? — поинтересовалась Меньшикова.
— Да-да, в центральном ювелирном магазине на Московской, — проговорил Артем. — Скажите, а правду говорят, что у них здесь неплохой специалист по массажу и что раньше он работал в правительственном санатории, расположенном на главной даче в ущелье?
— Да-да, растирают, массируют, все как положено у людей, — сухо подтвердил майор, пожирая влюбленным взглядом Меньшикову. — Вы ведь тоже бываете на лечебных процедурах, Антонина Платоновна?
— Процедурах… — недовольно отозвалась та. — Это звучит как-то уж слишком по-стариковски. А на массаж я действительно хожу. Да вы это прекрасно знаете, майор, обычно я вижу вас возле лечебного корпуса на лавочке с журналом. Вам не надоедает все время читать один и тот же номер «Нового мира»?
И она чуть повернула голову к Голубцу, подарив ему одну из тех улыбок, после которых мужчина окончательно теряет дар речи.
