они и женщины, чтоб волноваться за мужиков…
По пути к великой реке Шебеко многозначительно изрек:
— Не нравится мне этот «физкультурник»… Коля сразу же уловил и ход мыслей друга.
— Хочешь врезать?
— Не мешало б…
«Но это все равно ничего не даст! — Коля сейчас был настроен миролюбиво. — Но раз надо, значит надо! Сделаем… и еще как сделаем!»
А на берегу той бурливой реки, расположенной рядом, в метрах трехстах от дома сестрицы, вовсю бушевала весна. Кизильники еще дремали и подумывали лишь о первых листьях, но в их жилах уже чувствовались живительные соки; яркое солнце ласкало глаза, а из земли пробивались первые травы.
Терек шумит себе и о чем–то шепчет в тиши. Река многоводна, по–весеннему бурлива и злая в узких местах.
— Поплаваем? — грустное лицо Володи потихонечку начинает оживляться.
— А почему бы нет?
Два друга разделись, руками пощупали воду, и поняв, что река уже теплая, осторожненько влезли в нее. Поплавали возле берега, немного освоили течение, а после ребятам пришло в голову переплыть Терек. По прямой, как разящий удар секиры.
Коля первым кинулся в атаку, а за ним — Шебеко. Коля в детстве плавал великолепно, и естественно, надеялся на себя. Надеялся, что одолеет бурливые волны и выкарабкается на тот берег — слегка скалистый, но все же ровный и терпимый по высоте. Но вот он птичьими крыльями доплыл до середины реки, а дальше заметно оробел: в трех метрах от противоположного берега вода неслась с такой стремительной скоростью, что захватывало дух! Собственно, вся преграда до цели и состояла из этих несчастных трех метров. Коля собрал силы, насторожился, а после резко ворвался в стремительный поток. Но, к удивлению, его отнесло как щепку. С трудом парень выскочил назад, теперь уже в метрах ста вниз по течению реки. Его взяло зло, какое–то непередаваемое желание одолеть ту преграду.
— Давай еще раз! — весомо обронил Коля и за небольшим отдыхом снова шлепнулся в воду.
Шебеко стал хитрить. Он тоже полез в воду, но только после друга. Якобы для страховки. Ребята опять впустую воротились назад — бурное течение на сей раз их отнесло далеко–далеко.
«Неужели я не перепрыгну эти три метра?»— В Коле вновь проснулось острое желание бороться с непокорным Тереком. Он в третий раз пошел на кавказские волны. Но и в очередной раз Терек вышел победителем в той ожесточенной схватке. Казалось, в эти мгновения река вобрала в себя все таинственные силы Земли — злые и добрые — так легко она отбрасывала одного из сыновей великой Чувашии от противоположной черты. Река творила чудеса, злилась, грозилась, но никак не сдавалась чужаку. Будто в ней сидел сам черт.
— Больше не будем?
— Нет! — коротко отчеканил Шебеко, присматривая себе место для лежанки.
После получасового безделья, блаженства великолепным Тереком к ребятам приблизился чеченец. Был он невысокого роста, но крепкий, и видать, не из последних храбрецов. Он легко бросил связку дров, что собрал в округе, и встал возле ребят. Небритое его лицо веселое, излучает тепло. К Коле он обратился по–чеченски, но, уловив в глазах хлопца полное непонимание, перешел на русский:
— Свадьба, сынки мои, свадьба…
— Какая свадьба? — насторожился Шебеко.
— Сына женю! — весомо заявил пришелец, и в его больших глазах снова вспыхнул горячий уголек. — Вас всех приглашаю на свадьбу!
— А торжество–то где?
— Как где? В станице… Вся станица знает, что сегодня Мустафа Дудаев женит старшего сына. Обязательно приходите.
Ребята вмиг оживились. Свадьба? Да это же великолепно! Собственными глазами узреть кавказскую свадьбу со всеми ее ритуалами — об этом стоит лишь мечтать. А здесь, выходит, те светлые грезы вполне могут осуществиться в реальности. Стоит лишь захотеть.
Но безграничный пыл ребят легко остудил двоюродный брат Шебеко, но уже дома:
— Да если вы пойдете на свадьбу, вас там либо побьют, либо зарежут. Одно из двух. Так что сидите себе потихонечку дома и пейте отборное винцо. Благо, с завтрашнего дня уже начинается Пасха. Стало быть, пить и гулять будем два дня. Но весь день–то, естественно, пить не будем. Погуляем возле Терека, поиграем в регби, в футбол. Будут все, и Лариса со своим кавалером тоже…
* * *
Через несколько дней после этих событий два друга были уже в городе Минеральные Воды — настал час прощаться. Деньги были на исходе, и потому–то их стоило беречь. Володе повезло: авиабилет до Свердловска он кое–как выбил. А вот Коле хоть плачь: билеты до Ульяновска или хотя бы до Чебоксар отсутствовали вчистую. Пришлось ему переориентироваться на Горький. Он еще не знал, что в железнодорожном вокзале Горького в ожидании поезда просидит целых шестнадцать часов, но сейчас ему казалось, что от именитого города до дому близко, каких–либо сто верст, и он легко проскочит это расстояние…
А пока друзья отошли от касс и легко вспорхнули во двор. Здесь на Колю почему–то напала грусть:
— Ну что, на этом и все? Расстаемся навеки?
— Еще чего! — надменно прогорланил Шебеко. — Наши встречи будут всегда! На следующий год снова поедем на юга, в город Измаил.
— Это тот город, что штурмовал Суворов?
— Именно он! В том городе проживает моя вторая сестра, и думаю, нас встретят там неплохо…
Коля повеселел.
Напоследок друзья купили по бутылке кефира, допили его с удовольствием и двинулись к самолету — Коле предстояло первым сесть на воздушный корабль. Шебеко же пожал руку другу, слегка улыбнулся, и его крепкая фигура удалилась вдаль…
Вместо эпилога
Скорострельно летит время… В повседневных заботах, многогранных делах и помыслах дни натружено складываются в недели, месяцы и годы. И вот в суете переменчивых дней, то серых, как вся наша судьба, то мгновениями возвышенных, быстрых, легкокрылых, человек с удивлением замечает, что ему уже за сорок и колесо собственной истории ему уже никак не повернуть вспять… Круговерть жизни каждого из нас берет в оборот, перемалывает по–своему и в конце концов вылепливает из наших фигур то, что хочется ей. Да и человеческое сознание, собственно, не так уж трудно поддается тому беспрерывному жернову… Размышляя о скоротечности жизни, о месте конкретного человека в бурливом потоке материального мира, невольно приходишь к выводу, что нами Кто–то управляет. Причем легко, без забот, словно это обыкновенная игра. Порою даже кажется, что заложенная где–то Программа личности как таковая действует безотказно, с точностью до секунды, и человеку в данной ситуации не остается ничего, кроме как плавать по бурливым потокам жизни и полагаться на логичность действий господина Никто… И все же человек живет, трепещет, пытаясь выбраться с проторенных колей. Одни тут же перестают здороваться с бывшими однокурсниками только потому, что отхватили новенький диплом и получили вшивую должность в безвестных просторах страны, другие же начинают задирать нос в связи с продвижением по службе. Несчастные, они еще не знают, что сей господин Никто, или, ежели быть точным, всемогущий Бог, уготовил место каждому из них по собственным заслугам и что они в конце концов в полной мере получат свое. И никто из них не уйдет от беспощадной секиры, никто не спрячется от всевидящего ока главного Судьи…
А что же с тобою случилось, Шебеко? И с тобою, Володя Зюзин? Вы перешли лишь сороковой рубеж, и вот вас уже нет в живых. Что это, роковое стечение обстоятельств или же строгая закономерность, которая, подобно Дамоклову мечу, должна была опуститься на ваши головы в четко назначенный час?
Ты, Володя Шебеко, вступил в очередной бой с нежданно появившимся соперником. Ты наверняка знал, что противник силен, матерый, но не в твоих правилах было отступать и ты резво пошел в роковую атаку…
