оккупационные. О чем Сталину известно;
б) в Греции трагедия Крита как раз уже завершена. Утром 31 мая англичане сообщили, что эвакуации с острова больше не будет и генерал Уэйвелл разрешил оставшимся на острове войскам капитулировать. Англичан в Греции больше нет, т. е. в Греции у 12 немецких дивизий с 1 июня опять же только охранно- оккупационные функции. Об этом Сталину станет известно через день-другой;
в) интенсивность воздушной и морской войны с Англией в январе-мае 1941 года перманентно уменьшается. О чем Сталину безусловно известно;
д) лишь в Африке в районе Тобрука как раз в то время Роммель показывал англичанам немецкую “кузькину мать”. И это Сталин знает.
Как пишет Владимир Богданович, “главное для историка — факты. Для агитаторов — интонация”. Он разве не прав, Алексей Валерьевич?:-)
Заканчивает Главу 2 Алексей Валерьевич постановкой вопроса от имени его читателей:
“Если все делали правильно, то почему произошла катастрофа?”
Ответ Алексея Валерьевича заслуживает полного цитирования:
“Здесь сыграли свою роль два фактора. Во-первых, была неопределенность в действиях Германии. Характер советского развертывания, с приостановкой этого процесса в мае, говорит о зависимом от действий противника выдвижении войск, об отдаче инициативы развязывания войны немцам. Предполагалось, что немцы начнут оказывать дипломатическое давление, выдвигать какие-то требования. Пока будут идти переговоры, можно будет завершить развертывание, и в случае неудачи дипломатического решения проблемы заговорили бы пушки.
На мой взгляд, осуждать наших предков не за что. Это мы сегодня знаем, что немцы проявили оригинальность и начали войну без попыток добиться чего-либо дипломатическим путем и сразу навалившись всеми силами. Тогда возможность именно такого развития событий была неочевидна до самого последнего момента, когда вдоль всей границы загремела канонада. [конец главы]”
Я разбор предыдущей главы закончил тем, что Алексей Валерьевич по сути своей — агитатор чистых кровей. В виде реинкарнации товарищей Жданова-Суслова-…
И эту же главу закончу тем же.
Итак, негативную роль сыграли каких-то ДВА фактора.
“Во-первых”, сиречь про первый фактор, — я в тексте вижу.
Покажите мне то место в тексте, где написано про второй фактор.
Увидели? Покажете?:-)
Возвращаемся к “Во-первых”.
Откуда, из каких конкретных документов Алексею Валерьевичу известны тайные помыслы советского руководства дождаться каких-то дипломатических требований от Гитлера? Кто-то из “допущенных к телу” разве пишет об этом в своих воспоминаниях?
Нет! Ни в одном из мемуаров, ни в одном из опубликованных партийных или дипломатических документах НИЧЕГО, прямо или косвенно подтверждающего наличие таких ожиданий у советского руководства, нет!
Документы военного планирования, как правильно заметил в начале Главы 1 Алексей Валерьевич, также не могут дать нам никакой информации об очередности и способе объявления войны.
Так откуда Алексей Валерьевич это взял?
Правильно, как раз из сочинений наших главпуровских агитаторов-псевдоисториков, которым надо было хоть как-то объяснить полнейшую внешнеполитическую пассивность СССР в первой половине 1941 года. Германия, словами нынешнего губернатора Алтая, “в своей половине деревни никого не трогает”, а СССР — “на своей половине. И тоже никого не трогает.” И обе страны проводят мобилизацию и сосредоточение. И обе страны друг перед другом расшаркиваются, как будто приготовлений друг друга (против друг друга) не замечают…
Повторюсь еще раз: война — это один из инструментов внешней политики.
У Гитлера была цель — разгромить вооруженные силы СССР.
Всё что он делал в 1941 году, было подчинено этой цели: тихо, без резких движений, готовить войска к нападению на СССР, а на дипломатическом поле демонстрировать положение 'Чего изволите, товарищ Молотов? Всегда рады помочь и разъяснить непонятное.'
Какая внешнеполитическая цель была у СССР в 1941 году?
Советские псевдоисторики-главпуровцы, вешая нам “лапшу” на уши, предлагают основной свой вариант: “Ни в коем случае не воевать. Любыми способами не дать втянуть себя в войну.”
Вопрос этим агитаторам: “А что конкретного для этого сделано было в 1941 году?”
Алексей Валерьевич вместо разогнанных жизнью агитаторов отвечает: “А НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЛИ. Сидели, “на попе ровно”, примус починяли, перед Шуленбургом лебезили-любезничали… и ждали, когда к нам Гитлер придет и претензии предъявит: “Чего, мол, расселись тут со своим примусом?”
Продолжая начатую выше песенку Аллы Борисовны, исполню ее припев как раз про обе первых главы книги Алексея Валерьевича:
“Даром его читатели
Время свое потратили.
Даром они надеялись
Умное здесь найти!
Мудрости нет ни капельки,
Глупость лишь агитатора.
Всё, что понаписал он здесь, —
Поп-вариант “лапши”!
Да-да-да!!!”
[исполняется два раза, после 1-й и после 2-й глав]
