Делать это надо очень осторожно, в спокойной обстановке, чтобы и тут не допустить ошибку.
Вот тогда-то Барвенков решает: пора лететь в Абхазию. Только что он смотрел из круглого иллюминатора на скованную льдами Волгу, а через несколько часов перед ним плескалось самое синее в мире — Черное море. Увы, следователю некогда любоваться красотами. Через час после прибытия он уже сидит в кабинете гудаутского прокурора. Перед ним на столе разложены альбомы.
Перелистывая страницу за страницей, приглашенные сюда свидетели внимательно рассматривают портреты незнакомых людей.
Свидетелей пятнадцать. Они листают альбомы медленно. В кабинете тишина. Лица напряженны.
Магия Гваджава чаще других встречалась с теми ребятами в саду. Она помогала убирать урожай. Главное, что скажет она.
Магия, сведя густые черные брови к переносью, всматривается в лица, подолгу задумывается. После каждой фотографии поднимает глаза, словно еще и еще раз сравнивает, проверяет память. Одна за другой перед глазами этих пятнадцати проходят фотографии под номерами: 7, 10, 16, 20, 22, 28, 50, 64, 95, 128, 130..
— Нет, нет, — шелестят вокруг голоса.
Фотография № 133. Магия шепчет одними губами:
— Это он.
Все смотрят на нее, потом на фотографию.
— Да, это он, я его узнала, это Павлик…
Магия вновь вглядывается в фотографию и вновь поднимает глаза.
— Я не ошибаюсь, товарищ следователь, — говорит она уже громче. — Он.
А в глазах ее стоят слезы…
Фотография № 133. Пустобаев Павел Григорьевич. Кто же он, этот Пустобаев?
И опять самолет с Барвенковым приземляется на заснеженном аэродроме в Казани.
Но и тут надо проявить максимум осторожности. Малейшая ошибка может испортить все дело. Допрашиваются соседи, проживающие в Казани рядом с Пустобаевыми. Им предъявляются вещи.
— Да, это куртка Павликова. Я на нем ее видела, — говорит пожилая женщина. — Его.
Вскоре устанавливаются и другие важные обстоятельства: Павел Пустобаев вместе со своим товарищем Макаровым выезжал в Грузию, был в Сухуми и, кажется, заезжал в Гудауту.
С какой целью ведется опознание вещей, никто не знает. Может, их кто украл, может, ребята потеряли. Некоторые вещи опознают и соседи дружка Пустобаева — Макарова. Но ведь Макарова зовут не Эдиком, а Геннадием.
Как молния озарила следователя догадка. Он вдруг припомнил: Магия иногда сбивалась и называла Эдика Геннадием, но потом как-то несвязно объяснила, что Эдиком звали их племянника и так прозвали они сами этого парня. Сергей Алексеевич в тот момент был занят другими мыслями и на эту деталь не обратил внимания. А деталь-то оказалась такой значительной. «Еще тебе, старому, урок, — подумал он, — не понял — расспроси. Ты же следователь…»
Следующий этап. Вещи опознаются родственниками Пустобаева и Макарова.
Они взволнованы, чует сердце беду.
— Да, это вещи наших сыновей. Что с ними?
Но следователь ничего не может им сказать. Следователь и сам родитель, он по-человечески хорошо понимает их состояние. Но пока он не убежден до конца в виновности Пустобаева и Макарова, ничего говорить нельзя. И даже успокоить, утешить не может.
На допросе Павел Пустобаев.
Все верно, словесный портрет был точен: он среднего роста, лицо немного продолговатое, нос прямой, волосы темно-русые, челка, остренький подбородок.
— В Гудаутском районе не был, — угрюмо говорит он, — никакой Лыхны-та не знаю.
Сергей Алексеевич отметил и частичку «та».
— А может, вспомните: лето, море. Сразу за Гудаутами дорога идет влево, и там село Лыхны…
— Понятия не имею.
— А вот послушайте, что говорит Магия Гваджава.
И следователь читает протокол допроса. «Этим летом к моей сестре на квартиру попросились двое молодых парней. Звали их Павлик и Эдик. Так они себя называли. В день смерти моей сестры они пошли вместе с ней помочь загнать скотину и больше не вернулись…»
Пустобаев пожимает плечами:
— Ну и что?
— Ваша куртка? — следователь неожиданно кладет ее перед Пустобаевым и ясно видит, как тот волнуется. Но следователь не торопится с расспросами. Пустобаев нервно ерзает на стуле, низко опускает голову.
— Да, это мы…
Он просит закурить и как-то сразу, быстро, скороговоркой начинает рассказывать все, с того дня, когда они решили поехать на Черное море, и до того, до последнего дня.
— Мы хотели взять в квартире деньги, но нам не удалось. Мы вернулись в дом, а в это время видим — из города на своей машине приехал дядя Володя. Ничего больше не оставалось, как бежать. Не взяли даже своих вещей.
Макарова опознал на очной ставке муж Химуры.
— Действительно, — сказал он, — он Геннадий, но мы его звали Эдиком, он был похож на нашего родственника, которого звали Эдиком.
Следствием было установлено, что Пустобаев и Макаров, постоянные жители города Казани, даже не предупредив родителей, самовольно оставили работу и выехали в очередной туристский вояж. Они проехали много городов, пока не прибыли в Сухуми. Потом — в Гудауту.
Оказывается, это уже не первое путешествие, в которое они отправлялись. Учиться молодые люди не захотели, устроились работать на заводе, но и работники из них не получились. Люди на смену, а они за картишки. Появился у них дружок — человек бывалый, научил их винцо попивать, много рассказывал о своей «житухе», о том, где побывал, что повидал.
— Прокиснете вы здесь, синьоры, — горько усмехался он. — Надо посмотреть мир.
Так ребята отправились в свое первое турне — на пароходе по Волге. Вернули их из Саратова. Родителей предупредили: следите. Но родители только рукой махнули: они и сами не маленькие.
Молодым людям очень понравилось Черноморское побережье в этом районе. Они купались и загорали, но нужны были деньги. Надо что-то предпринимать. Решили ограбить кого-нибудь из местных жителей. В селе Лыхны в закусочной они познакомились с Владимиром Гваджава и договорились остановиться у него и заодно помочь убирать фрукты. Они были уже довольно опытными людьми: скрыли свой адрес, никому не показали документов. Однако вещи свои — явные улики — они забрать не успели.
Верховный суд Абхазской АССР приговорил Пустобаева П. Г к высшей мере наказания, Макарова Г. Н. — к длительному сроку лишения свободы.
ИГРОКИ
К перрону Ярославского вокзала подходил скорый поезд. В этот ранний час встречающих было немного, и тем заметнее выделялась группа из двух мужчин и женщины, которые не бегали, как другие, высунув языки, за вагонами, а держались солидно, спокойно ожидая остановки поезда.
И действительно, когда состав, дернувшись последний раз, замер, эта группа оказалась прямо перед мягким вагоном. Сначала из вагонного окна выглянуло заспанное круглое лицо лысеющего гражданина. Гражданин флегматично помахал рукой и не спеша вернулся в свое купе. И только минут через пять толстяк появился в дверях и, бережно подхваченный под руки встречавшими, сошел на московскую землю.
