Отвечай, паскудина, не то удавлю!
— Не надо давить! Не надо! — заверещал по-бабьи вертухай — И вообще, кто это — мы?! Я один тут! Не держу никого! А там, у нижних сам спрашивай, наше дело маленькое — чего поручат, то и выполняем. Отпусти ты меня лучше, ведь ненароком жизни лишишь, а?!
— Успеется!
Иван жестом подозвал русоволосую. Он не стал ей признаваться, напоминать — все равно она бы ему сейчас не поверила. Он властно и даже грубо сказал:
— А ну, живо сними с этого борова пояс и лямки! Да свяжи-ка вон ту! — Он кивнул на смугляночку, прижавшуюся спиной к ребристо-узорчатой поверхности шара и без умолку вопящую. — Да быстро, быстро!
Русоволосая застыла в растерянности.
— Не верь ему! Не слушай! — заорала басом смуглянка. — Врет он все! Он не тот, за кого выдает себя. Охрана-а-а!
Изящная блондиночка лежала в траве без чувств. Иван строго посмотрел в глаза русоволосой.
И та все поняла. Она в два движения стащила с лежащего вертухая пояс и помочи, чуть не с корнями выдирая их из ткани комбинезона. И медленно пошла на смуглянку.
— Стой, сука! Убью! — захрипела та совсем тихо, но с неженской злобой.
Русоволосая на миг застыла.
— Вяжи! — бросил ей в спину Иван.
— Вас всех прикончат! Всех повытряхивают из шкур, твари! Падлы! Суки!
Русоволосая неожиданно сильным и резким ударом сбила смуглянку с ног, ткнула лицом в землю, завернула за спину сначала одну руку, потом другую, начала их связывать — неумело и совсем слабенько.
— Ты помнишь меня? — спросил Иван, спросил мягко, голос его предательски дрогнул.
— Не знаю, — ответила русоволосая, не поворачивая головы. — Не помню. Тут все не так, тут все не такие… Но, кажется, я слыхала где-то твой голос… Нет, нет, не может быть!
— Ладно, потом разберемся! У тебя готово?
— Готово.
Смуглянка дернулась, взбрыкнулась.
— Все равно вам крышка, тупари! Дура! Дура!!! Ты же сдохнешь с ним! Это же оттуда, это же с Земли! Не поняла, что ль?! Они и тебя с ним заодно угробят! И нас! Развяжи, сучье вымя, развяжи, тварь, поганая, гнида, зараза паршивая, кому говорю! Развязывай, не то поздно будет! Охрана-а-а!!!
— Заткни ей глотку, — сказал Иван.
Русоволосая перевернула связанную на спину — тяжело колыхнулись два упругих шара грудей, забилась жила на шее. Под рукой ничего не оказалось, и русоволосая сгребла ладонью связки бус, висевших на шее смуглянки, рванула. И весь этот большой, рассыпавшийся ком пихнула в губы, рот, не щадя зубов, безжалостно. Крики сразу прекратились.
— Что здесь происходит? — поинтересовалась очнувшаяся блондиночка.
— Все идет по расписанию, не волнуйтесь, — успокоил ее Иван.
Но блондиночка снова закатила глазки, уронила прелестную головку в траву.
— Придавить этого? — посоветовался Иван с русоволосой.
— Ни в коем случае — самым серьезным тоном ответил придавленный вертухай. — Как вы уйдете отсюда, ежели придавите?!
— А я думаю, надо придавить! — сказала Лана зло, сужая глаза. На нее вообще напало нечто непонятное, Ивану нехорошо даже становилось от ее вдруг прорвавшейся жестокости.
— Ладно, черт с ним, — бросил он раздраженно, разжал нижнюю лапу. — Побежали! — И схватил русоволосую за руку, потянул на себя. Та отпрянула, попыталась вырваться.
— Я не знаю тебя! Чего ты хочешь?! — выдавила она растерянно.
— Да я же Иван! Не удивляйся ничему! Потом поймешь! Потом я тебе все объясню. Побежали!
Русоволосая снова сделала попытку вырваться.
— Не знаю никаких Иванов! Отпусти!
— Ну хорошо, сейчас ты не помнишь, потом вспомнишь, ты же должна чувствовать, я не такой как эти… — Иван путался, сбивался, трудно было в нескольких словах рассказать обо всем. И так они потеряли много времени, слишком много. — Ну?! Даже эта паскудина и то сообразила, что я с Земли, а ты не веришь! Побежали скорей! Я знаю где выход!
Связанная смуглянка, извиваясь, перекатываясь, содрогаясь всеми своими открытыми и внушительными прелестями, ползла к шару. Евнух-вертухай тяжело дышал, отдувался и не предпринимал никаких попыток к действию. Похоже, ему было все до фонаря.
— Там нет выхода! — твердо заявила Лана.
— А я тебе говорю — есть! — заорал Иван. Он начинал терять терпение. — Есть, чтоб тебя!!!
— Отпусти!
— Нет!
— Я тебя на руках унесу! Не зли меня!
— Неси! Неси, раз ты сдвинутый! — русоволосая мотнула головой, и ее длинные пряди совсем скрыли лицо.
— Не надо никуда бежать, — плаксиво посоветовал вертухай, — зачем бежать?! Не надо!
Иван подхватил русоволосую на руки. И побежал к навесу.
Бежал он легко, быстро, будто и не было на его плече никакой ноши. Бежал, отмечая про себя, сквозь раздражение, досаду и одновременную радость, что это приобретенное тело не только невероятно сильно, послушно, но и удивительно выносливо.
— Дурацкая затея! — злилась русоволосая и колотила кулачками в спину. — Кто бы ты ни был, землянин или же местный черт трехглазый, ты самый настоящий набитый дурак! Понял?!
Ивану уже порядком надоели все эти бессчетные оскорбления. Он даже приостановился. Вопросил грозно:
— Кто-о?!
— Дурак — вот кто! — крикнула ему в ухо русоволосая. — Тупой и безмозглый дурак! Олух и обалдуй!
Иван счел за лучшее не вступать в пререкания. И сорвался с места. Потом разберемся, успеется! — утешал он себя. — Потом прояснится, кто из нас умный, кто не очень, а кто и вовсе дурак набитый, как она говорит. Ясно одно, сейчас уматывать надо, а не болтовней заниматься пустопорожней. До столбов оставалось совсем немного.
— Ну как ты не поймешь, что здесь один лишь выход! И один вход! — продолжала злиться русоволосая. — Чего, так и будешь бегать кругами?! Сам не знаешь ни черта, так умных людей слушайся!
— Ничего, разберемся! — ехидно ответил Иван. И застыл на месте. Никаких столбов, а тем более навеса перед ним не было. Хотя должны были быть! Обязательно должны!
Он пробежал еще с полкилометра, потом взял левее, правее. Деревьев здесь, на окраине сада, было совсем мало, окрестности просматривались далеко… Но ничего похожего на навес!
— Ну-у?! Убедился?! — злорадно поинтересовалась русоволосая.
— Ничего не понимаю!
Иван стоял в растерянности. Он мог бы бежать еще долго, очень долго, и не с такой ношей, а потяжелее, но… куда?!
— Давай назад, пока не поздно!
— И что там?
— Узнаешь что!
Ивану оставалось одно — подчиниться. Не скитаться же вечно по этому полупустынному саду в
