странную записку: Сочини реквием обо мне говорилось в ней. Вдруг чувство чьего-то присутствия начало тревожить её. Положив записку на стол она заметила ещё одну дверь. Она была заперта. Она стучалась и билась в неё, но тщетно. Почему-то ей казалось, что она не может уйти не открыв её. После нескольких часов усилий она её выломала, оказавшись в небольшой комнате, освещённой несколькими свечами. Он сидел на полу, скрестив ноги, положив локти на колени и обхватив голову руками, с опущенным лицом. Она подошла к нему и опустилась на корточки. Он был совсем другим. Совсем беззащитным.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она его.
— Я? — удивился он. — Не знаю. Наверное я потерялся, а может быть умер.
Она прикоснулась к его плечу и сказала:
— Нет не умер.
— Мне холодно. — вдруг сказал он глухим голосом. — Уходи!
— Я не могу. — тихо сказала она. Я останусь здесь. С тобой.
Они сидели на полу некоторое время и смотрели друг на друга. Его взгляд смягчился. Он смотрел на неё изредка отводя взгляд и выглядел таким потерянным и наверное теперь настоящим. Ни судья ни маски казалось теперь не имели с ним ничего общего.
— Пойдём, — снова сказала она — я отведу тебя домой.
Они поднялись с пола и пошли по тёмному коридору, который уже не казался ей страшным как раньше. Она держала его за руку и была так рада, что нашла его. Он шёл не оглядываясь, а за спиной рушился его маленький мир. Мир, который больше не был для неё секретом и который лишился смысла. Его маски исчезали одна за другой и мнимый суд перестал выносить приговоры. Всё кончилось. Они больше никогда не вернутся сюда. Выходя она увидела первую дверь в комнату с масками. Яркая надпись продолжала бросаться в глаза Иллюзии — это всё, что ты видишь. Она больше не казалась зловещей, а лишь напоминала о том, что сама жизнь и есть всего лишь иллюзия. Наверное он всё понял и улыбнулся ей. Он не умер. Умерла его игра в жизнь. Он крепко обнял её, а она удивилась, что снова сидит на диване в его квартире. Будто всего этого и не было. Его лицо было необычным. Таким же необычным, как тогда в тёмной комнате. Всё было кончено. И она это знала.
Она долго не могла уснуть, думая об этом дне и смотрела на него спящего и невинного как ребёнок, с бушующим океаном страстей внутри него, от которого он заключил себя в подземную тюрьму своей души. Она больше не была его пленницей как и он больше не был пленником своего воображения. И ей незачем было больше писать реквием о нём.
