первого.
— И все? — подозрительно спросила я. — Больше никакой конкретики?
— Ни единого словечка, клянусь! — воздел руки Муханов. — Просто время и место. Я думал, что это разогреет интерес. Впрочем, не предполагал, что до такой степени. Хотя, не буду скрывать, мне приятно, что столько народа слушает наше радио и оперативно реагирует.
— Черный ход есть? — поинтересовалась я. — Ведь разогнать их не удастся.
— Есть, — кивнул Муханов. — Выйдете из здания без проблем.
— Они хотят автографов и цветочки подарить, — снова подал голос секретарь. — В рекламных целях, наверное, можно.
— Собери открытки, — велел Муханов, — не больше десяти. Цветы тоже, сложишь здесь на тумбочку. Роальд черкнет автографы, пусть поразомнутся. Но до драки не доводить, дай там команду.
Роальд достал авторучку и отвинтил колпачок, готовый к заочной раздаче автографов.
— Это ведь не оговаривалось в наших переговорах с Гариком, — внушал Муханов Голицыну. — Ты же с прессой по-прежнему не общаешься, а пара автографов делу не повредит, даже наоборот…
Цветов оказалось больше, чем рассчитывали. Розы, гвоздики, хризантемы, каллы, нарциссы, пионы и даже орхидеи заполонили комнату.
Пока Роальд расписывался на открытках, я внимательно следила за прибыванием флоры.
Мое внимание привлекла большая корзина с розами, которую внес запыхавшийся секретарь. С трудом установив ее возле сейфа, он вытер со лба пот.
— Конца-краю не видно. Может быть, пора завершать? — с надеждой спросил он.
— Завершайте, — кивнул Муханов и вручил ему пачку открыток. — Мы еще по чашечке кофе выпьем, а когда народ рассосется, я лично провожу к черному ходу Роальда и… кстати, как вас зовут?
— Меня зовут Женя, — тихо сказала я, уже чуя приближение беды. — Замолчите, пожалуйста, и закройте поплотнее дверь.
Удивленный Муханов подчинился приказу. Проделав требуемое, он снова уселся за стол и с интересом посмотрел на меня.
— Тихо! — проговорила я, прикрыв глаза ладонью. — Очень тихо.
— Что такое? — нетерпеливо и в то же время настороженно проговорил Муханов.
— Часики у вас электронные, — кивнула я на стену, где мерцал циферблат.
— Ну…
— А что тогда тикает? — поднялась я с кресла и направилась к корзине с розами. — Поклонники решили подарить Роальду швейцарские часы?
Осторожно разворошив мокрые розы, я извлекла оттуда маленький прямоугольничек, обернутый в плотную промасленную бумагу. Нащупав циферблат, я аккуратно надорвала бумагу и посмотрела на цифру, возле которой была установлена стрелка.
У нас оставалось от силы две минуты. Надо было что-то решать, причем немедленно.
— Бомба! — завопил Муханов. — Господи, да выбросьте ее в окно!
— Как раз на улицу, — кивнула я. — Вот будет весело! И для радиостанции вашей реклама замечательная. Скажите лучше, где вы брали этот сейф?
— Привозной, прямо из Цюриха, — подскочил ко мне Муханов.
— Быстро выгребайте бумаги! — приказала я, держа на весу тикающее устройство.
Бумаги Муханов не тронул, а вынул из потайного отделения три пачки долларов и запихнул их себе за пазуху. Я положила бомбу в сейф и закрыла дверцу на ключ. Уф, теперь можно расслабиться.
— Выйдем в соседнюю комнату, — предложила я, — сейчас рванет. Хоть мощность и не очень большая, но все же… Стенки у вашего сейфа, конечно, прочные, сантиметров пятнадцать?
— Восемнадцать.
— Тем лучше. И все же — береженого Бог бережет. В крайнем случае недосчитаетесь стены с потолком, — обнадежила я Муханова.
Когда мы расположились в соседней комнате, директор радиостанции поинтересовался:
— А с чего вы взяли, что ЭТО должно вот-вот взорваться? Вдруг придется долго ждать?
— Не-а, — помотала я головой. — Все очень просто, господин директор. Бомба предназначалась для Роальда, а он в половине первого должен был уйти. Вы же сами назвали время в сообщении, помните?
— Для Роальда? — выпучил глаза Муханов. — Голицын, так за тобой охотятся террористы? С какой это стати, милый ты мой?
— Я кому-то перешел дорогу, — не без гордости заявил Голицын. — Со мной вообще опасно иметь дело. Видишь, какие подарочки преподносят?!
— Слушайте, ребята, а вы ничего не придумываете? — прищурился Муханов. — Может, цену себе набиваете, а? Вдруг эта бомба для меня?
— Считайте, как вам удобнее, — пожала я плечами. — О! Вот, уже и грохнуло. Ну что, пойдем посмотрим, какова прочность брони из Цюриха?
Швейцарцы не подкачали. Даже дверцы не сорвало — бомба была малой мощности, но останься мы в комнате рядом с этим милым «сюрпризом» — всем троим бы не поздоровилось.
— Фу, какая мерзость! — заткнул нос Муханов, когда открыл дверь сейфа.
— Да уж, запашок у этого вещества весьма специфический, — согласилась я.
— Вижу, вы разбираетесь во взрывчатке, — сказал Муханов.
— Есть немного, — не стала возражать я. — Попросите, чтобы нам принесли еще кофе. Кстати, как там поклонники, не передрались?
Я намеренно перевела разговор на другую тему. Директор радиостанции просек, что я птичка непростая, а мне было влом отвечать на его вопросы.
Не могла же я, в конце концов, выкладывать ему, что изучала взрывчатые вещества на протяжении целого семестра в разведшколе.
Конечно, я могла бы ему рассказать, что здесь действовал явный дилетант: бомба с часовым механизмом — вчерашний день террористов. Сейчас в ходу радиоуправляемые взрывные устройства. Могла бы рассказать… Но зачем?
— Уф, вроде все обошлось, — снова появился в офисе секретарь. — Открыточки ваши факсимильные, господин Голицын, поклонники, само собой, не поделили. Драка небольшая вышла, но ОМОН всех выгнал. Кажется, одной девице нос разбили.
— Охрана?
— Да нет, что вы, господин директор, — даже ужаснулся секретарь. — Как можно! Свои, фанатки. А чем это у вас так пахнет?
— Бенгальские огни жгли, — поднялся Муханов и загородил собой сейф. — Ну все, нам пора двигаться. Пусть охрана проверит черный ход — мне надо проводить гостей. Как будет готово — свистни!
Мы вышли из здания беспрепятственно. Муханов, как и обещал, проводил нас до двери, но наружу выходить не стал и попрощался на пороге.
Перед тем как выйти, я бегло осмотрела подходы к радиостанции. Не обнаружив ничего подозрительного, сделала Голицыну знак рукой.
Мы обошли здание и, пройдя по противоположной стороне улицы, вернулись к стоянке.
— Одну минуточку, — послышался сзади вежливый голос, когда я уже взялась за дверцу своего «Фольксвагена».
Я обернулась. Передо мной стоял высокий смуглый мужчина в дорогом плаще из тонкой ткани. Он приветливо улыбался мне и Роальду.
— Разрешите с вами побеседовать? — обратился он к Роальду.
— А вы кто? — спросила я. — Часом не из фирмы «Игги»?
— Какой «Игги»? Зачем «Игги»? — искренне удивился человек в плаще. — Я от Кахи Палиашвили. Помните, вам звонили на квартиру?
— Угу, — так же угрюмо кивнула я. — Припоминаю. И что дальше?
— Мне нужно с вами поговорить, — мягко повторил человек.
— Не нужно, — грубо ответила я, покачав головой, и, открыв дверцу, дождалась, пока Роальд сядет
