Имя Ласточкина действовало на него магически.
— В самую точку, Анатолий Викторович! Именно ваша роль во всем этом нас и интересует.
— Я не понимаю… — Он полез в карман за сигаретами, но, когда извлек пачку на свет божий, та выпала из его дрожащих рук и упала на пол.
Пока Велиханов нагибался за ней, я не стала испытывать его терпение и включила запись, найденную в его кабинете пару часов назад.
Анатолий Викторович при первых же словах побледнел и с ужасом вытаращил глаза.
Когда отзвучала последняя фраза, я выключила миниатюрный приборчик и сказала:
— Как видите, Анатолий Викторович, вы оказались правы. У стен тоже есть уши.
— Проклятье, — только и смог сказать он.
Велиханов прошел за свой стол и сел, обхватив голову руками.
— Так я и знал. Я как чувствовал, что все вот-вот выйдет наружу. Сколько вы хотите? — Он вскинул на нас глаза. Сначала на меня, затем на Костю, как на более известную ему персону.
— Денег нам от вас не надо, — произнесла я.
— Любви тоже, — не удержался-таки Жемчужный и вставил свою шпильку.
— Тогда что же? — На этот раз Велиханов смотрел только на меня, видимо поняв, что первая скрипка в нашем с Костей дуэте принадлежит мне.
— Мы хотим знать, кто убил Ласточкина, — жестко сказала я.
— Вы меня подозреваете? — опешил он.
— Не совсем. Его убил Дима?
— Дима? Нет, что вы, — залепетал Анатолий Викторович. — Это не он.
— Вы, видно, плохо прослушали запись, Анатолий Викторович. Разве не вы спросили Ирину Юрьевну, не оставил ли случайно следов возле трупа ее шофер?
— Да, я спросил. Но я имел в виду… В общем, тут совсем другая история.
— Какая? Хватит запираться, Анатолий Викторович. Рассказывайте.
— Хорошо.
Он только сейчас извлек из пачки сигарету и сунул ее в рот. Долго, несколько раз, щелкал зажигалкой, стараясь извлечь пламя, и наконец, когда это ему удалось, он вытер вспотевшие от волнения руки о собственные брюки.
— Дело было так. Этому сукину сыну (я имею в виду Федора Ласточкина) удалось застукать меня за… занятием весьма личного характера, в общем. Он принялся меня шантажировать. Безбожно тянул деньги. Я регулярно платил ему. Мне не хотелось, чтобы мои… увлечения вышли наружу. Ну, вы меня понимаете?
— Не очень, — усмехнулся Жемчужный.
Велиханов бросил на него затравленный взгляд и продолжил:
— Я не убивал Ласточкина. И Дима, водитель Ирины Юрьевны, его тоже не убивал. Все произошло куда банальнее. Негодяя пырнули ножом какие-то хулиганы на улице. Не знаю уж за что, но это так. Дима проезжал мимо в тот поздний час и видел лишь завершающую картину происшедшего. Так сказать, финальную. Он видел, как Ласточкин упал, а хулиганы скрылись. После этого Дима подошел к уже бездыханному Федору и, обыскав его, нашел пленку. Мою пленку. То есть, я хочу сказать, ту пленку, на которой… — Анатолий Викторович снова запнулся.
— Понятно, — пришла я ему на помощь. — Что дальше?
— Дальше? — не понял он. — А, ну дальше он отдал эту пленку Ирине, а та мне. Вот и все.
— А почему же вас посетил такой страх после визита следователя?
— Она сказала, что найдено несколько пленок. И я испугался, не было ли у Ласточкина дубликатов. Но потом, когда она…
Велиханов, все так же запинаясь и периодически нервно затягиваясь сигаретой, нес еще что-то в том же духе, но я его уже не слушала.
Похоже, директор театра «Крейзи» не врал. Он в самом деле говорил то, что знал. Общения последних двадцати минут с ним мне вполне хватило, чтобы понять, что он за человек. Такие, как Велиханов, не способны на продуманное убийство. Вне всяких сомнений, руку к трагической гибели Ласточкина он не прикладывал. А странное поведение объяснялось легко и просто. Страх. Страх перед тем, что кто — то узнает его тайну. Больше Анатолия Викторовича ничего не интересовало.
Когда он наконец умолк, я спросила:
— А всю эту историю, что Дима лишь обыскал труп уже убитого Ласточкина, вы откуда знаете?
— Плашкина рассказала мне.
Я посмотрела на директора с легкой грустью.
— Анатолий Викторович, сколько вам лет?
— Тридцать шесть, — в его интонации просквозило некоторое кокетство. — А что?
— Вы такой взрослый дяденька, а до сих пор верите в сказки, — сказала я.
Ничего не поняв, он удивленно заморгал глазами.
— Я не… — начал было Анатолий Викторович, но я перебила его.
— Не советую вам рассказывать кому-то о нашем разговоре. Даже вашей лучшей подруге. Особенно ей. Вы меня поняли?
— Понял. — Он сглотнул слюну и кивнул.
— Тогда счастливо оставаться.
Я развернулась и зашагала к двери, а следом за мной Костя.
Мы вышли в коридор и направились к лестнице.
— Что скажешь? — спросил Жемчужный. — Он не врет?
— Скорее всего нет. Но соврали ему, Костя. Плашкина соврала ему.
— Думаешь, Дима сам угрохал Федора?
— Именно. По наводке Ирины Юрьевны.
— Вот то, о чем я и подумал тогда, у себя в гримерке.
— О чем ты подумал?
— Ласточкин чем-то шантажировал и Плашкину. Я уверен теперь в этом на девяносто девять процентов.
— Думаю, что ты не ошибаешься. Но меня настораживает другое. Допустим, так все и было. Плашкиной надоело сидеть на крючке у Ласточкина, и она посылает своего верного водителя и телохранителя в одном лице убить ненавистного шантажиста. Тот убивает его, но необходимой пленки при нем не обнаруживает. И тогда охота переключается на жену Ласточкина. На Ольгу.
— И что тебя настораживает? — нетерпеливо спросил Костя.
— Дима находит при убитом пленку, на которой запечатлен Велиханов. А мы с тобой в лаборатории обнаружили и компромат на Майорова. Помнишь, где мы его нашли?
— На полу, рядом с кроссовками, — любезно подсказал Костя.
— Правильно. Лично я мыслю так. У Федора была дыра в кармане. Когда он одевался, отправляясь домой в тот злополучный вечер, одна из пленок пролетела в эту дырку, а сам шантажист этого не заметил. Отсюда вывод: Ласточкин все компроматные пленки всегда носил с собой. Это доказывает и наличие у него велихановской пленки. Так?
— Ну так. И что из этого следует?
— Следует вопрос. Почему при нем не оказалось нужной Плашкиной пленки?
— Все очень просто, — рассмеялся Костя. — Посредством все той же дырки в кармане, которую ты предполагаешь, он посеял пленку по дороге.
— Я думала об этом. Может, ты и прав, но, боюсь, как бы тут не было другой причины.
— Какой?
— Не знаю. В любом случае моим следующим пунктом я намечаю себе разговор с Димой.
— Осторожнее на поворотах, Женя, — предостерег меня Костя. — Дима — очень опасный тип. Это тебе не хлюпик Велиханов, это — здоровый амбал. Такой если врежет промеж глаз, мало не покажется.
— С тобой мне нечего бояться, — улыбнулась я.
— Это верно.
