Оставалось выяснить, стоял ли за этой опасной авантюрой сам Раменский либо кто-то еще.
Я была крайне зла на «рыбного короля» и решила выяснить, чьими же руками был убит Фомичев. То, что меня использовали в качестве живой приманки и повода для нападения на базу Рифмача, сомнений не вызывало.
И вот я выхожу на улицу к Ренату, а он мне и говорит:
— Слава Богу, хоть с вами все в порядке. В шефа стреляли полчаса назад.
Андрей Васильевич Раменский лежал на диване в своем загородном доме и стонал.
Виктория Федоровна, запахнувшись в дорогой теплый халат, стояла возле окна и презрительно смотрела на своего мужа. Когда она соизволила бросить на меня один-единственный взгляд, я прочла в нем немой вопрос.
— Меня не было рядом, — только и могла я ответить. — Иначе этого бы не произошло.
Но Виктория Федоровна лишь пожала плечами — откуда, мол, такая уверенность? — и вышла из комнаты, хлопнув дверью.
— Вот так я и живу, — беспомощно улыбнулся Раменский. — Уж лучше бы и вправду ухлопали. Ну да ладно, Женя, присаживайтесь. Видите, как меня продырявили, а? И ведь где? На пороге дома в центре города!
— Вас ранили навылет?
Оказалось, что нет. Пуля снайпера лишь скользнула по кости, едва зацепив плечо.
Стрелявший в моего босса из окна соседнего строящегося дома человек подкараулил выходящего на улицу Раменского, когда тот покидал свою городскую квартиру.
— Вы же собирались отсидеться здесь, на природе, — упрекнула я босса. — Какого черта вас понесло в городскую квартиру?
— Отсидишься тут, — кивнул Раменский на дверь, за которой скрылась его супруга. — В такой обстановке сам в петлю залезешь или крыша съедет. Или, прости Господи, благоверную свою придушишь.
— Неудивительно, — поддакнул стоявший возле моего стула Касимов.
Пока мы ехали к Раменскому, Ренат объяснил мне свое появление у Рифмача следующим образом: люди Раменского в милиции, бывшие в курсе моей работы с боссом, сообщили Андрею Васильевичу, что «баба, которая тебя пасла, сейчас в заложницах у Рифмача».
Раменский пришел в ужас и настаивал, чтобы меня извлекли оттуда живой и невредимой. Андрей Васильевич, по словам Рената, горько упрекал себя за то, что отправил меня «в пасть к тигру», и, что немаловажно, даже подсчитывал, сколько он мне задолжал.
«Все это, конечно, очень трогательно, — сосредоточенно думала я, пока автомобиль ехал к городу, — но, по-моему, проблема рассматривается с другой точки зрения, и нужно выяснить, почему это происходит. Ведь безнадежно перепутаны причина и следствие».
Даю голову на отсечение, я была уверена, что мой предлог посещения Рифмача был выбран вполне приемлемый и Роберт Иванович всерьез поверил в мою деловитость. Да и Кент был нормальный, пока не получил это сообщение по пейджеру.
Именно эти несколько строчек и произвели весь тарарам. Кто-то уверяет Рифмача, что я — провокатор, и в то же самое время в милиции становится известно, что я нахожусь у Рифмача в заложницах.
Теперь рассмотрим, почему все-таки «крепость» Фомичева решили штурмовать.
В органы пришло сообщение, что я нахожусь у Рифмача в качестве заложницы. Это показалось кому- то наверху достаточно веским поводом, чтобы избавиться от Фомичева, который, возможно, успел настолько укрепиться, что стал кому-то поперек дороги.
Но, как показывал анализ ситуации изнутри, заложницей я стала (вернее — чуть-чуть не стала) ПОСЛЕ того, как Кент получил сообщение на пейджер.
Черт, вот какая прелюбопытная комбинация получается. Чтобы начать штурм, нужен заложник. Чтобы был заложник, нужно указать на меня пальцем: она, мол, провокатор. И, действительно, отведенную мне роль в этой игре я сыграла, сама того не подозревая.
Остается выяснить, кто определял правила игры, не спрашивая на то моего согласия.
Стоп!
Кажется, я что-то нащупала. Была какая-то фраза у Фомичева…
Он кого-то ждал. Какого-то человека, который должен был прибыть с минуты на минуту. Рифмач велел пропустить его без задержки и добавил, что этот человек сейчас очень даже понадобится.
Затем Рифмача убивают.
Кто-то из своих?
Петро лежал без сознания, Кент пал смертью храбрых вместе с хозяином, Пастухов валялся в отрубе. Его жена? Джильда? Беннет? Ксюша?
Или это мог быть агент органов, внедренный в братву? Маловероятно, но возможно.
Также убийцей мог оказаться агент какой-то иной преступной группировки, которая заварила всю эту кашу и аккуратно убрала Рифмача.
И еще одно обстоятельство вызывало у меня определенную настороженность — появление среди штурмовавших Рената Касимова.
В качестве гипотезы я выдвинула предположение, что Рифмач ждал именно Касимова.
Тот мог проникнуть внутрь и, используя суету, которая возникла в связи с «эвакуацией», как выразился Рифмач — тонна с лишним героина — это ведь не шутка! — пронес оружие в помещение и убрал Фомичева, а заодно и Кента. А потом Касимов смешался с прибывшими оперативниками и заявил, что его направил сюда Раменский, дабы выяснить, все ли в порядке с сотрудницей «рыбного короля», которую захватили злобные бандиты.
И, наконец, самым неприятным вариантом был такой: Раменский с блеском провел свою игру, подставив меня, спровоцировав Рифмача и оповестив милицию. Наверное, его бы устроило, если бы мой труп присоединился к павшим на поле брани людям Фомичева.
Прими я этот вариант как наиболее вероятный — и мне пришлось бы как-то постоять за себя. Например, сказать Раменскому все, что я думаю о таком способе обделывать свои проблемы и…
И что? Что дальше-то?
Ведь, Женя, у тебя нет никаких доказательств, кроме подозрений. Пусть они кажутся тебе вполне обоснованными, но со стороны могут произвести впечатление маниакальной идеи.
И потом, ведь Раменский лежит в постели с пулевым ранением. Я настояла на том, чтобы Андрей Васильевич показал мне рану.
Наверно, босс подумал, что я пекусь о его здоровье. На самом же деле я хотела убедиться, что рана на его плече действительно представляет собой след от пули. И я в этом убедилась.
Рана была настоящей, как и пуля, которая чуть не оборвала жизнь «рыбного короля». Выходит, что или Рифмач отдал своим людям приказание «доработать» Раменского, или за Андрея Васильевича принялся кто-то еще.
Особый интерес вызывало совпадение покушения на босса с моим пребыванием у Рифмача.
Случайный ли это факт?
Или кто-то хотел меня намеренно удалить подальше от Раменского, чтобы расправиться с жертвой без лишних помех в виде моей персоны?
Вопросов было больше, чем ответов, и я не была уверена, что правильно их формулирую. А ведь верно поставленный вопрос — уже половина ответа.
Конечно, я могла бы напрямую спросить Раменского: «Это ты меня использовал?» или хотя бы осторожно высказать ему свои подозрения.
Но босс выглядел настолько бледно — и после ранения, и после перманентных ссор с супругой, что не производил впечатления человека, который склонен к серьезному разговору и тем более к таким серьезным поступкам, которые я ему приписывала.
И я решила разобраться во всем сама. Поскольку Раменский валялся дома, «зализывая» полученную рану, и поклялся мне не выходить наружу, я оказалась как бы в вынужденном отпуске, кстати сказать,
