нужны – пусть даже с целью перепродать. У него есть магазин с соответствующим оборудованием. Мы договариваемся: он мне какой-то процент сейчас, а я ему через полгода столько-то аппаратов по такой-то цене. Оформили мы свое соглашение на бумаге или нет – на суть сделки это не влияет.
Теперь представим себе финансиста. Делать этот гад ничего не умеет и не хочет, сварочный аппарат не видел ни разу в жизни. Но сам факт – кто-то работает и не отстегивает ему – приводит его в состояние повышенной мозговой активности. Рождается мысль: главное – не быть, а казаться! За это тоже платят. И он добивается, чтобы правительство приняло решение, что договором между мной и владельцем магазина можно торговать. Нормальное правительство тут же законопатило бы его лет на десять, а подумав, добавило бы и конфискацию, чтоб другим неповадно. Но так как все правительства давно куплены его собратьями по духу, предложение гада проходит на «ура». Он тут же берет своего кореша, и они заключают между собой точно такой же договор, как мы с владельцем магазина. Разница только в том, что у одной стороны нет и не будет магазина, а у второй вообще ничего материального быть не может, ибо он гигант мысли. Все? Нет, не все. Надо пойти в газету и попросить, чтоб написали: этот Найденов со своим партнером работают по старинке, а вот мы! Приходите, и мы от доброты душевной не только сами заработаем, но и вам дадим.
Приходит еще один такой же, покупает бумагу и перепродает ее третьему. Думаете, выгода только в марже? Если бы! В результате этой «деятельности» возникает капитализация их фирмочек. Слово это означает, что финансовым паразитам удалось убедить народ, будто какое-то предприятие стоит не столько, сколько его активы (в нашем случае ноль), а совсем другую цифру. Так потом лохов доить удобнее. Все, процесс пошел…
И мне надо завтра же, не откладывая, навестить «Вольфшанце», посоветоваться со знающим человеком.
Сразу после завтрака я туда и поехал, благо недалеко, восемь километров. Под этим названием скрывался недавно построенный особняк с территорией в четверть гектара, обнесенный бетонным забором и хорошо охраняемый. Жил там один человек, прислуга приходила только днем. По документам этот объект являлся тренировочной базой для десантников, и это был не самый частый случай, когда наименование соответствовало истине. Название же свое объект получил по фамилии жильца. Водитель БМВ, бывший снайпер-контрактник Василий Акимов, в этом мире принял девичью фамилию матери и стал Волковым. Сейчас он натаскивал избранных бойцов, чтобы они потом развернули более широкую подготовку.
К тому, что прямо сразу я ему полную свободу предоставить не могу, он отнесся с пониманием. Про его мать было решено, что, как только я туда соберусь более чем на несколько часов, по пути обратно захвачу и ее. «А специально – зачем? – покачал головой Василий.– Там же она не стареет…»
Я приехал до появления его учеников, так что никаких занятий отменять не пришлось. Достал план Уолл-стрит с помеченным домом, три фотографии улицы с разных точек, крупный план окон кабинета на четырнадцатом этаже. Хоть решение и было принято только вчера, но уж на самого-то богатого человека Америки материала у нас не могло не быть.
Я объяснил ситуацию. Мол, мы уж постараемся, чтобы все пять клиентов собрались на совещание. И, значит, в процессе оного… Секретарей желательно тоже.
– Это надо минимум шесть хороших снайперов с двух точек,– вынес вердикт Василий,– и чтобы они были вооружены самозарядками. Которых у вас пока нет… А зачем вообще так сложно? Тут же народ непуганый! Трудно пушку втащить на последний этаж вот этого дома? Да и его сосед, он на фото не полностью, тоже, скорее всего, подойдет. Потому что после вашей акции всяко начнут принимать меры – так пусть принимают их против пушек. Успеете еще народу снайперов показать…
«А ведь действительно,– подумал я.– Пушку наподобие сорокасемимиллиметровки Гочкиса достать не проблема и на месте бросить не жалко. Боеприпасы, конечно, нужны будут специальные – с ослабленным зарядом и особой рубашкой, чтобы давали тучу мелких осколков. И ядом их намазать, причем не синтетическим, а из какого-нибудь мексиканского таракана или кактуса. На стволе орудия написать «Смерть поработителям Мексики!» или что-нибудь аналогичное, она же сейчас за свободу борется. Или не за свободу? Ладно, потом спрошу. Правда, люди с мозгами зададут вполне естественный вопрос: а чем это вдруг той Мексике помешал Морган? Значит, заранее брошюру надо будет написать и распространить среди тамошних борцов – о том, что все коварные планы против их родины вынашиваются на Уолл-стрит. Да, кроме осколочно-ядовитых надо будет еще и пару зажигательных снарядов в то окошко презентовать, глядишь, что-нибудь и загорится.
Надо заранее снять в нужном доме офис или квартиру, обставить ее мебелями в стиле Людовика с номером побольше, чтобы в те шкафы легко пушка поместилась, и ждать, пока клиенты соберутся. А сделают они это обязательно, потому что уже писалась статья «Заговор банкиров», где американскому народу в общих чертах разъяснялся пока еще совершенно не готовый план Моргана и компании. Но сделать все это надо будет осторожно, ибо покушаться на святое, то есть возможность делать из воздуха деньги, многократно превышающие стоимость всех реально произведенных человечеством товаров,– это вам не плохо лежащий пролив прикарманить. Как только поймут, что это системная акция, сразу начнут искать, кто за ней стоит…
В этом ключе приобретала особую ценность одна из второстепенных Танечкиных операций. Глава боевого отдела разгромленной партии социал-бонапартистов, Жозефина де Вилье, она же Ефросинья Вилкина, в процессе своего побега из Франции познакомилась с путешествующим по миру писателем Джеком Лондоном. А у того уже помаленьку начинается творческий кризис, не знает, о чем писать… Надо помочь. И этот… как его… Джон Рид – он вроде сейчас еще молодой, но наверняка тоже левый. Пора приучать к борьбе, однако. А вот наших брайтоновских ребят к этой возне привлекать не стоит, Россия тут вообще не должна быть замешана никоим боком. То есть приглашать надо не Алафузова, а Татьяну.
Отдав по телефону соответствующее распоряжение, я поехал к себе.
Танечка быстро вникла в суть проблемы.
– Шеф,– спросила она,– а не пострадать ли нам за компанию с Морганом? Причем даже на денек раньше его? Якобы мы тоже чем-то мешаем делу свободы Мексики, вот она нас и того…
– И кто у нас будет страдальцем?
– Вы, значит, не хотите…
– Хочу, но не могу – больно уж неубедительно получится. А вот наша акула капитализма, королева- императрица, пожалуй, сможет… Особенно если перед этим будет проворачивать какую-нибудь аферу в Америке. Я ей прямо сегодня же вечером предложу подумать. А вы прикиньте, как это у нас организовать, чтобы почерк при внимательном рассмотрении оказался похож на тот, что днем позже будет в Нью-Йорке. Но только при внимательном, грубые подставы тут не пройдут.
При вечернем визите в Зимний я, как и обещал, поделился с племянницей своими планами.
– Замечательно! – восхитилась она.– А то на всех уже покушались, кроме меня! Прямо дискриминация какая-то получается. Но только способ чтобы выбрали красивый! На отравление дустом я решительно не согласна.
– Стрелять будут,– пояснил я.
– Из чего?
– Из пушки.
– Класс! – оценила идею Маша.
– Снаряд даст тучу ядовитых осколков. Один попадет в тебя, и только присутствие во дворце великого медика Найденова спасет тебя от неминуемой смерти.
– Куда попадет? – поинтересовалась Маша и начала вертеться перед зеркалом.– Это я к тому, что надо же фасон окровавленной повязки продумать и пошить ее заранее… в плечо? Или лучше в грудь?
– В попу,– предложил Гоша.
– Ладно, это мое дело, разберусь. Сколько у меня времени на подготовку?
– Три месяца.
Следующий день я начал с сочинения письма Генри Форду. Чем глубже я изучал его биографию, тем с большим уважением относился к этому человеку. Даже развитие нашей автопромышленности я старался
