–?Практически совсем незнаком, – ответил Милехин. – Когда родители получили ту квартиру, я прожил с ними всего три месяца. Сашка тогда еще не был соседом матери. Мне же вскоре досталась квартира от умершей бабушки. Я женился на Кларе и ушел от родителей к себе, поэтому Сашку за все годы соседства видел мельком раз пять-шесть. А что, он в чем-то замешан?
Уловив напряжение в голосе Милехина, я поспешила его успокоить:
–?Нет-нет… Теперь скажите, пожалуйста, Владимир Петрович, сколько денег вы обычно давали Олесе на расходы? Хватало ли ей этих денег?
Милехин взглянул на меня с возмущением:
–?Конечно, хватало! Когда Олеся жила дома, я на мелкие расходы давал ей обычно по десять тысяч рублей в месяц. Если дочь хотела купить себе что-либо из одежды, она говорила мне – и я либо давал ей деньги, либо шел вместе с ней куда надо и платил. Но с тех пор, как Олеся стала жить отдельно, я стал давать ей больше. Как вы понимаете, этого вполне достаточно, учитывая, что я покупал ей одежду и оплачивал учебу, телефон и Интернет.
–?Владимир Петрович, мне известно, что после развода с Севастьяновой вы платили деньги своей бывшей жене за то, чтобы она никогда не виделась с Олесей, и платили до совершеннолетия дочери. После Олесиного восемнадцатилетия вы когда-либо встречались с Кларой? – поинтересовалась я.
–?Нет, – процедил Милехин. – Век бы ее не видеть.
–?Значит, вам неизвестно, на какие средства жила Севастьянова последние четыре года, то есть от Олесиных восемнадцати лет до ее двадцати двух…
–?Нет, неизвестно, – ответил Милехин. – Меня это, признаюсь, совершенно не интересует.
–?А жаль, – сказала я. – Надо было бы поинтересоваться.
Милехин сразу насторожился:
–?Есть что-то такое, о чем я не знаю?
–?Да, есть. Дело в том, что последние четыре года Севастьянова жила на деньги, которые вымогала у вашей дочери путем шантажа.
Лицо Милехина побагровело. Казалось, его вот-вот хватит удар.
–?Я убью ее, – выдохнул он. – Чем она шантажировала мою дочь?
–?Здесь мы переходим к самому интересному, Владимир Петрович.
Я вынула из сумочки флэшку.
–?У вас, я полагаю, есть дома компьютер?
–?Да, есть… В соседней комнате.
–?Думаю, нам стоит пройти туда. У меня есть что показать вам.
Милехин снова поглядел на часы.
–?Это очень важно, – с чуть заметной усмешкой сказала я. – Уверяю вас.
Милехин пожал плечами и сделал широкий жест в сторону двери. Я встала и пошла с ощущением предвкушения победы. Моральной победы над этим самодовольным нуворишем.
–?Так чем же она шантажировала Олесю? – повторил свой вопрос Милехин, пока компьютер загружался.
–?Тем, о чем Олеся пишет в этом файле, – навела я мышь на название «diary.doc».
–?Не понимаю.
–?А вы откройте файл, – подвинула я мышь.
Милехин нахмурился и неохотно кликнул мышью.
–?Тем, что всем расскажет, будто вы сделали Олесю своей любовницей, – не удержалась я и проговорила самое главное сама.
–?Что?! – Глаза Милехина настолько округлились, что я неподдельно испугалась за состояние его сердечно-сосудистой системы. – Что вы сказали?
Я всего лишь кивнула на экран, где уже был загружен текст со всеми физиологическими и хронологическими подробностями инцеста.
Однако Милехин не смотрел туда, он был поглощен тем, что ему только сказали.
–?Дрянь! – выругался Милехин, стукнув кулаком по столу. – Боже, какая дрянь! Бедная моя девочка! Четыре года платить матери, чтобы уберечь меня от тюрьмы! Она знала, что я убью Клару, как только узнаю.
Я еще раз обратила внимание хозяина дома на монитор.
–?С учетом того, что вы сейчас сказали, то, что здесь написано, конечно, не соответствует действительности? – спросила я. – Это дневник Олеси, если вы не в курсе…
Милехин склонился над монитором. В его глазах я прочитала неподдельный ужас. И почувствовала, что ему необходимо уступить место. Я встала, а сгорбившийся бизнесмен опустился на стул. Он читал молча, глотая слюну.
Дочитав до конца, он обернулся ко мне и внезапно выкрикнул тонким голосом:
–?Это чудовищная ложь! Ложь! Провокация! Немыслимая каверза! Олеся не могла написать такого!
–?Скажите, Владимир Петрович, ваша дочь не стояла на учете у психиатра? – спокойно продолжала я. – Она была наркоманкой?
–?Нет! Нет! – кричал Милехин. – Это подстроено, все подстроено, все против меня!
–?Кто против тебя? В чем дело? – В комнату заглянула встревоженная Кристина.
За ней выглядывал Привольнов, который был напуган не меньше.
–?Пошли все вон! – заорал Милехин и схватился за сердце.
Лицо его побагровело, и он стал задыхаться.
–?Вызови «Скорую», – бросила я в сторону Привольнова.
Тот без лишних слов поднял телефонную трубку.
–?Что вы ему наговорили? – недружелюбно спросила Кристина. – Кто вы вообще такая?
–?Детектив, – невозмутимо ответила я. – Занимаюсь расследованием смерти Олеси Милехиной.
Кристина смерила меня злым взглядом и подошла к мужу. Тот сидел в кресле, мотая головой из стороны в сторону с закрытыми глазами.
–?Ничего, успокойся, скоро все будет хорошо, – пробормотала Кристина, разминая ему пальцами грудную клетку.
И тут ее взгляд упал на монитор компьютера.
–?Что? Что это такое? – испуганно спросила она.
–?Потом прочитаете, – сказала я. – Сейчас займитесь мужем…
«Скорая» прибыла достаточно быстро. Врачи, проведя необходимые диагностические процедуры, успокоили всех, сказав, что парочки уколов в данном случае будет достаточно. После чего бригада эскулапов благополучно отбыла.
Как только Милехин пришел в себя, то сразу попросил удалиться Привольнова и Кристину. Они вышли, и бизнесмен, глядя на меня достаточно осмысленным взором, заявил:
–?Татьяна Александровна – так, кажется, вас зовут?
–?Совершенно верно, можно просто Татьяна, – ответила я, заметив, как изменился тон Милехина: в нем не ощущалось никакой снисходительности, а, напротив, появилось уважение.
–?Так вот, Татьяна Александровна, я заверяю вас, что все это ложь, – сделал он жест в сторону компьютера.
–?Но файлы были запаролированы, – попробовала возразить я и тут неожиданно бросила взгляд на время, когда было сделано последнее изменение в файле.
И тут меня словно током ударило: 27.04! Двадцать седьмое апреля! Спустя почти месяц после смерти Олеси, сразу после начала моего расследования! Это означало, что изменения в тексте сделаны кем-то другим.
Ведь компьютерный текст нельзя идентифицировать подобно письменному! Время, время! Как же я могла упустить такой момент с самого начала!
Я внутренне досадовала, но решила не признаваться Милехину в ошибке. В конце концов, разговор необходим. И пускай ценой сердечного приступа, но я должна была вывести Милехина на откровенность.
С учетом новых данных я должна менять тактику. Инцест уже не казался мне бесспорным фактом.
