на Булавино. Значит, скоро мы выйдем на длинную узкую дорогу, окруженную густым лесом. Именно там я намеревалась избавиться от своих похитителей. Парни расслабились и успокоились, когда до дома оставалось километров пять. Мой сосед потерял бдительность, ствол его пистолета едва касался моей блузки. Второй парень на пассажирском сиденье поглядывал в окно, его оружие лежало на коленях. Вот тогда-то я и предприняла атаку. Обеими руками я схватила своего соседа за руку, в которой был пистолет, и отстранила от себя оружие. Теперь дуло пистолета смотрело в спину пассажиру «Тойоты». Я не стала дожидаться, пока браток схватит свое оружие и наставит на меня, я просунула палец под курок и дважды выстрелила, после чего мой сосед получил удар локтем в нос. Его хватка ослабла, и пистолет мягко выскользнул из руки прямо в мои ладони. Я повторила болезненный удар локтем, на этот раз он пришелся в горло. Парень захрипел и потерял сознание. Оставался только один водитель «Тойоты». Из-за моих неожиданных действий он немного растерялся и теперь, матерясь, старался удержать машину, которая начала вилять. Пока он разбирался с машиной, я быстро вытащила ремень из своих джинсов. Когда водитель нажал на тормоз, я накинула ему на шею ремень и с силой потянула на себя. Одной рукой водитель схватил меня за кисть и попытался вывернуть руку. Я посильнее натянула кожаный ремень, водитель оставил мою руку в покое и постарался подсунуть под ремень ладонь, чтоб хоть немного ослабить хватку и сделать глоток воздуха. Я удерживала удавку до тех пор, пока водитель не перестал сопротивляться. Его руки упали на колени, голова завалилась набок.
Повисла тишина. Дальше я старалась действовать быстро. Ремнем связала за спиной руки своего соседа и оставила его валяться на заднем сиденье. Водителя, чей нитевидный пульс еще прощупывался, спихнула на окровавленное тело пассажира. Сама села за руль и резко вывернула его, разворачиваясь в обратном направлении. Не доехав до дома Мазепы несколько километров, мы устремились обратно в Тарасов.
Часы показывали пятнадцать минут второго, через двадцать минут самолет Лапиных поднимется в небо, и вряд ли кто-то успеет помешать им. Я уже точно знала, как буду действовать дальше. Я неслась на всей скорости в городскую прокуратуру. Не останавливаясь, влетела во двор прокуратуры, снеся полосатый шлагбаум на своем пути. Опешившие от моей наглости милиционеры поспешили к «Тойоте». Я притормозила у главного входа и выскочила из машины.
— Скорее, — орала я на милиционеров, которые собирались меня арестовать. — Вызывайте «Скорую», капитан Порошин ранен.
— Лицом к машине, — кричал один из молоденьких милиционеров, которому посчастливилось первым подбежать к машине. — Руки на капот.
Я и не ожидала радушного приема после своих действий. Дула пистолетов в количестве пяти штук угрожающе смотрели на меня.
— Капитан Порошин в багажнике, — я продолжала кричать. — Он ранен.
Один из сотрудников милиции осторожно подошел к багажнику и открыл его. Внутри он обнаружил раненого человека, совершенно не похожего на Порошина.
— Товарищ лейтенант, — обратился он к старшему по званию, — тут раненый. Только это не капитан Порошин.
— Руки, — после этих слов меня ударили по ногам.
— Я Порошин, — простонал Володя.
Сомневаюсь, что ему кто-то поверил.
— Товарищ лейтенант, тут в машине еще трое, все раненые, — послышался тоненький голосок одного из милиционеров.
Порошина и двоих пассажиров «Тойоты» увезли на «Скорой», меня бросили за решетку. Часы показывали пять минут третьего. Самолет Лапиных держал путь на Кипр, по крайней мере я очень надеялась, что они уже в небе, а значит, моя работа закончена. Дома, в секретере лежала кредитная карта Лапина. По ней в ближайшее время я смогу получить деньги за свою работу, если, конечно, меня выпустят отсюда. Я усмехнулась и растянулась на нарах. Когда еще будет такая возможность выспаться, находясь в безопасном месте?
Меня выпустили в восемь. Несчастному Порошину пришлось повозиться, удаляя грим с лица. Его коллеги были крайне удивлены, когда практически на их глазах незнакомец превратился в их сотрудника.
— Они предложили взять тебя к нам на работу, — смеясь, рассказывал Порошин.
— Нет уж, спасибо, я лучше безработной пока побуду, — отнекивалась я.
— Слушай, Евгения Максимовна, а как ты со мной расплачиваться будешь?
— Не знала я, Владимир, что ты такой корыстный, — с мнимым удивлением на лице говорила я. — Ладно уж, поделюсь с тобой своим гонораром.
— Не нужны мне твои гонорары, у меня свои есть.
— А что же тебе надо?
— Мне надо, чтоб ты со мной съездила к морю. — Он лукаво подмигнул.
— Это еще зачем?
— Так мне сиделка нужна, — Порошин кивнул на больную руку. — Я же раненый. Мне вот отпуск дали, чтоб отдохнул, подлечился. А как я один поеду?
— Плохая из меня сиделка.
— Да что ты, ты просто шикарная сиделка. Представляю, как у всех рты откроются, когда я с тобой на пляж выйду. Да мне все побережье завидовать будет. О такой сногсшибательной сиделке только мечтать можно. — Он окинул меня взглядом с головы до пят. — Все просто с ума сойдут. А я в первую очередь.
— Посмотрим, Порошин. — Я взяла его под руку, и мы побрели вдоль цветущих деревьев больничной аллеи. — У меня еще кое-какие дела есть.
— Какие еще дела?
— Да всякие. Вот, например, старушку-«Ауди» хочу реанимировать. Можно ее у вас забрать как- нибудь?
Поскольку «Ауди» нигде не была зарегистрирована, ее быстренько конфисковали и теперь держали на штрафстоянке.
— Зачем она тебе? — удивился Порошин. — У тебя ведь есть классный «Фольксваген».
— Да это не моя машина, у мальчишек взяла, покататься. Обещала вернуть. Так как, вытащим старушку со штрафстоянки?
— Ну, не знаю, — засомневался Володя. — Это сложно.
— Я ее как в ремонт отдам, сразу пойду по магазинам, купальник покупать, — намекнула я недвусмысленно и улыбнулась.
— Купальник? — Глазки Порошина забегали от волнения. — Открытый?
— Самый-самый открытый.
— Хорошо, считай что «Ауди» уже у тебя возле дома стоит, — легко согласился Володя.
Мы гуляли по аллее, держась за руки, и мечтали о поездке к морю. Володя безостановочно шутил, подкалывал меня, я отвечала ему тем же, мы были веселы и счастливы в этом красивом ароматном мире на окраине шумного пыльного города с его проблемами и переживаниями.
Смирнову пришлось-таки сливаться с Красовским. Один он не мог потянуть тарасовский завод. Теперь Николай Станиславович Смирнов, новый директор завода керамической плитки, перебрался в наш славный город Тарасов, его компаньон Красовский обеспечивал надежную защиту заводу, отодвинув в сторону людей Мазепы.
А Лапины устроились на новом месте, в Греции, хотя Сергей Сергеевич быстро заскучал вдали от родины и грозился вернуться, как только убедится в том, что Толик готов к самостоятельной жизни в чужой стране.
