- Он... Он... - Клифф оттеснил Малема. - Только бы это не была агония... Дарвей?
Монах с трудом разлепил сухие губы. Ему хотелось ответить, но язык отказывался повиноваться. Только с пятой попытки он смог сказать что-то членораздельное.
- Кто я?
- Господи! - всплеснул руками юноша. - Неужели он потерял память?
- Кто я? - повторил монах. - Даже имени не помню.
Он лежал на жёсткой кровати, забинтованный с ног до головы и покрытый толстым слоем целебной мази. На голове была широкая белая повязка, закрывающая верхнюю половину лица.
- Дарвей... - Лета, глотая горькие слезы, стояла на коленях подле его постели. Ее сердце разрывалось от желания помочь.
- Я кое-что помню... Грем, - больной повернул голову ту сторону, где стоял орк, - как тебе метательные ножи? Бьют точно в цель?
- Ты вспомнил о подарке! - обрадовался орк. - Еще не все потеряно!
- Он не помнит своего имени, но прекрасно помнит эпизод с теми ножами. Да, это Дарвей... Натура Призрака берет верх.
- Будет лучше, если мы оставим его в покое. Клифф, ты можешь еще немножко подлечить его?
- Куда уж больше? С тех пор как мы нашли его в той трещине, он отлично восстановился. И это несмотря на то, что только Всевышнему известно, сколько суток он пролежал под слоем песка.
- Не говорите обо мне так, словно меня здесь нет... Это крайне невежливо. Я еще не покойник. - Дарвею с трудом удалась такая длинная тирада.
- Прости, пожалуйста.
- Мне душно...
Лета поспешно распахнула окно. Свежий воздух ворвался в комнату, наполнив ее осенней прохладой. Монах глубоко вздохнул.
- Где мы?
- В загородном доме, принадлежащем одному из моих знакомых, - сказал Малем. - В Бельсе. Дом целиком отдан в наше распоряжение.
- Бельс... Городок, расположенный на северо-востоке от Плато Безумцев. - Он поднял руку и принялся водить указательным пальцем по воздуху, словно перед ним была карта.
- Больше нет никакого плато. Оно разрушено, - сказал гном.
- Да? Почему?
- Дарвей, что ты помнишь?
- Не знаю... - его голос стал тише. - Неважно. Похоже, я засыпаю.
Монах отвернулся и замолчал.
Друзья переглянулись. Малем взял Лету за руку и осторожно увел ее от постели. Они вышли из комнаты, давая больному возможность отдохнуть. Спустившись в гостиную, каждый из них сел в кресло.
- Пусть спит, - сказал Клифф. - Теперь, когда он пришел в сознание, я надеюсь на его скорое выздоровление.
- Клифф, ты думаешь, память к нему вернется? - встревожено спросила Лета.
- Я уверен в этом. Дарвей снова станет прежним.
- Вот тут ты ошибаешься, - покачал головой гном. - После того, что произошло - это невозможно...
- Как знать... - вздохнул Клифф. - Предпочитаю верить в лучше.
Они замолчали. Орк кашлянул и поправил пояс.
- Теперь я могу уйти. Я и так привлекаю слишком много внимания, - сказал Грем. - Нежелательного внимания. Да и времени прошло немало.
- Здесь ты в безопасности, - напомнил Малем.
- Только потому, что твой друг - хозяин этого дома, не знает, что ты связался с орком. У меня же нет на этот счет никаких иллюзий.
- Война закончилась. Бакеты сгинули, а хаос вернулся в прежние границы. Равновесие восстановлено.
- Не знаю... Война, может быть, и закончилась, но былая ненависть осталась. От нее так просто не избавишься. То, что далеко не все орки - чудовища, знаем вы и я. Остальные же люди и гномы пребывают в неведенье. Мне нужно вернуться к семье. Я им нужен. Представляю, что там у нас сейчас творится...
- Грем, я подозреваю, что ты единственный орк, который в курсе того, что произошло на самом деле. Ты знаешь, что бакеты, как и хаос, еще долго не будут иметь должной силы. Не побрезгуй обратить это знание себе в пользу, - сказал Малем.
Грем в ответ только усмехнулся в усы. Пожав каждому руку, даже Лете, он их оставил. Друзья некоторое время сидели молча, потом девушка, не выдержав, встала и направилась к лестнице.
- Лета... - мягко сказал гном. - Ты не должна сидеть возле него круглые сутки. На тебе и так лица нет. Лучше отдохни немного, а то я уже жалею, что сообщил тебе о Дарвее.
- Если бы ты или Клифф скрыли от меня случившееся, я бы никогда вам этого простила, - серьезно ответила девушка.
- Потому и сообщили, - уныло пробормотал Смотрящий.
Ему было больно видеть с какой любовью и нежностью Лета смотрит на монаха. Ах, если бы она так смотрела на него... Ведь Дарвею Лета все равно не нужна. Монах сам ему об этом сказал. Хотя сейчас, после того как он ослеп, все может измениться.
- Я просто посмотрю как он... - оправдывающимся тоном произнесла девушка.
Черные, непозволительные мысли овладели Малемом. Навязчивый голосок все шептал и шептал... Если бы Дарвей умер, то Лета бы досталось ему, и он увез ее в горы. Даже против ее желания. Пускай она погибнет вместе с ним, но не останется с другим мужчиной, который станет ее использовать.
Хаос ушел, но в этом краю остались его тени, и они пробуждали в умах лучших из лучших горькие ядовитые семена сомнения. Ненависть сдавливала горло и тягостно дышала в затылок.
Гном, злой сам на себя, положил в камин несколько поленьев и быстро развел огонь. Сухое дерево резко треснуло, взметнув вверх сноп красных искр. Малем уставился немигающим взглядом на пламя. Ему стало легче.
Он слился с огнем, и тот выжег из его души и сердца дурные мысли.
Прошло три долгих недели, прежде чем Дарвей поправился настолько, чтобы вынести долгое путешествие. Все это время друзья не оставляли его ни на минуту, пытаясь приободрить и отвлечь от мрачных раздумий. К Дарвею вернулась память, и хотя он еще не нашел надлежащего места всем кусочкам своего прошлого, это было лишь дело времени. Главное, что он вспомнил самого себя.
Однажды, на исходе третьей недели они вчетвером сидели на веранде. Дарвей, накрытый красным пледом, с комфортом устроился в плетеном кресле. Вопреки ожиданию, дни в это время года были очень солнечными, но светило, скрывшись за рыжей маской поздней осени, уже не могло прогреть воздух. Несмотря на холод, Дарвей предпочитал как можно больше времени проводить вне своей комнаты. Она насквозь пропиталась запахом лечебных мазей и походила на лазарет, а он терпеть не мог лазаретов.
- Мир перед тобой в неоплатном долгу, - сказал Малем, беря с подноса чашку полною ароматного смородинового чая. На нем как обычно были только штаны и плащ на голое тело, но он нисколько не мерз.
- Я ему все прощаю, - усмехнулся Дарвей.
Белая плотная повязка закрывала его пустые глазницы. Он уже настолько привык к ней, что считал ее чем-то вроде второй кожи.
- Ты очень великодушен... - сказал гном, наблюдая за падающим дубовым листом.
Рядом с верандой рос огромный в три обхвата дуб, широко раскинувший свои ветви. Он стоял здесь еще до постройки дома. Местные жители верили, что если прикоснуться к этому дереву в первое мгновенье нового года, то весь следующий год тебе будет сопутствовать удача.
