Евгеньевичу Боброву, но полностью совпадал с тем, с которого пришла эсэмэска ему от сына…
Я в задумчивости вернула сотовый Михаилу.
– Вот видишь? – вопрошал тот. – Я говорил тебе, что я тут ни при чем?
– Ну, это еще неизвестно, – произнесла я.
– Ну, зачем мне вообще убивать отца? – более миролюбиво спросил Михаил, который уже практически протрезвел.
– Ради денег, Миша, ради денег! Наверняка тебе после его смерти причитается хороший кусок! И лучше получить его сразу, чем постоянно клянчить у отца!
– Да не собирался я его убивать! – твердил Михаил. – Как вообще можно такое подумать?
– К сожалению, твое поведение в последнее время говорит о том, что отца ты, мягко говоря, недолюбливаешь, – со вздохом прокомментировала я. – А в деньгах нуждаешься, и весьма. Взять тебе их негде. Остается один вариант.
– Да это туфта, я отца люблю! – заявил Бобров.
– Да? – ехидно усмехнулась я. – Интересно, как бы ты тогда себя вел, если бы его ненавидел?
Михаил покраснел.
– И все равно говорю, что это не я! – повторил он. – Когда на него покушения были совершены? У меня, может, алиби!
– В этом я как раз не сомневаюсь, – кивнула я. – Ты о них заранее позаботился. А исполнителя нанял.
– А у меня же денег нет! – с вызовом произнес Михаил. – На что бы я нанял?
– А в долг! – парировала я. – В счет будущих инвестиций со счетов отца!
Бобров-младший вздохнул, помолчал и неожиданно тихо произнес:
– Но это правда не я. Правда. Я бы так не смог. Хочешь, вместе поедем к отцу, я ему в глаза это скажу.
Собственно, главное, что собиралась, я выяснила – разобралась в путанице с эсэмэсками и узнала, что они обе отправлены с одного номера. А это означает, что кто-то эту встречу организовал…
Михаил еще некоторое время убеждал меня в том, что это не он и повторял, что мы можем вместе проехать к его отцу, где он поклянется перед ним в этом страшной клятвой. Я не стала подвергать Боброва-старшего подобному действу, дабы не нагнетать и без того напряженную обстановку. Посоветовав Михаилу отправляться домой и ложиться спать, сама я поехала в Кузнецкое ущелье.
Дом был темным. Спокойно отперев ворота, я прошла внутрь и осмотрела владения. Бобров с женой спокойно спали в своей комнате, Камилла тоже уже вернулась: ее миниатюрная «Дэу» стояла во дворе. Убедившись, что все в порядке, я с чистой совестью приняла душ и возлегла на свою постель.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Наутро по дороге в магазин Бобров внимательно поглядывал на меня, ожидая, видимо, что я расскажу ему о своей встрече с Михаилом. Но мне не хотелось в подробностях описывать все, что произошло с его сыном прошедшей ночью. Наконец, не выдержав, Всеволод Евгеньевич все-таки спросил:
– Ну что?
– Полагаю, Всеволод Евгеньевич, что кто-то намеренно организовал вашу встречу с сыном.
– Но зачем? – в изумлении проговорил Бобров, уставившись на меня. – Зачем?
– Не знаю, – честно сказала я. – Но нужно быть начеку. Возможны и другие провокации. Будьте настороже.
– Вы тоже, – буркнул Бобров, вылезая из машины.
Магазин уже был открыт. Бобров сразу же остановился возле скучавшего у входа охранника и принялся расспрашивать его о том, не заметил ли он чего-нибудь подозрительного в последнее время. Охранник перечислил несколько мелких деталей, которые я выслушала, проанализировала, но тут же выбросила из головы. Вряд ли они имели значение.
– Ладно, посмотрим, – вздохнул Бобров и размашисто прошествовал в свой кабинет, и я следом за ним.
Не успел он устроиться за столом и, приняв сосредоточенный вид, взяться за стопку документов, оставленных бухгалтером, как дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появились два человека в форме, а за их спинами несколько в гражданской одежде.
Процессию возглавлял невысокий, щупленький человек с погонами майора и цепким, пронзительным взглядом темно-карих глаз. Он мрачно и строго смерил нас по очереди взглядом, после чего сухо произнес:
– Майор Старовой, убойный отдел. Господин Бобров, я так понимаю?
– Да, – удивленно проговорил Всеволод Евгеньевич, чуть приподнимаясь. – А…
– Вот постановление на обыск, – перебив его, произнес майор, протягивая Боброву ордер.
Тот с непонимающим видом взял его и автоматически пробежал глазами.
– Ничего не понимаю… – пробормотал он. – Это ерунда какая-то, ошибка!
– Это не ерунда, а подписанный прокурором ордер, – сурово поправил его майор, молча выдернул постановление из рук оторопевшего хозяина кабинета и, не обращая больше на него никакого внимания, кивнул своим подопечным: – Приступайте!
Двое из них сразу прошли вперед и принялись методично осматривать шкафы. Один подошел к Боброву и сказал:
– Стол освободите, пожалуйста.
Бобров в полной растерянности отошел в сторону, зашуршав стулом. Я, тоже пока не улавливая сути происходящего, стала рядом у окна.
– А на каком вообще основании все это происходит? – подал голос Бобров, видя, как из шкафов вынимаются и небрежно кладутся на пол бумаги и коробки. – Что за самоуправство?
Майор Старовой не удостоил Боброва ответом. Он молча открыл одну из коробок и вывалил содержимое на пол. Оттуда посыпались какие-то мелкие ювелирные украшения.
Всеволод Евгеньевич побагровел и уже громко возопил:
– Да что это за хамство такое? Я буду жаловаться вашему руководству!
– Виталий Викторович! – тем временем произнес один из обыскивавших стол. – Смотрите!
Он вытащил из нижнего ящика стола сверток и, развернув его на ладони, протянул Старовому. Я увидела, как глаза Боброва расширились от изумления и недоверия. На белом лоскуте лежал черный пистолет. Австрийский «глок», я сразу его узнала.
Старовой просверлил его глазами, потом перевел взгляд на Боброва и процедил:
– На каком основании, говорите? Понятые, сюда!
В кабинет испуганно протиснулись две робко переглядывающиеся девочки-продавщицы.
– Так, на ваших глазах производится изъятие… – сухим, казенным тоном принялся диктовать майор, а молодой сержант старательно застрочил протокол.
Бобров, стоявший рядом со мной и онемевший от увиденного, нервно дергался и чуть было не подпрыгивал на месте.
– Таким образом, считаю необходимой мерой взятие подозреваемого под стражу, – заключил тем временем Старовой. – Распишитесь!
Девочки боязливо прошли по очереди к столу и поставили в протоколе свои подписи.
– А вы кто? – обратил на меня свое внимание майор.
– Помощник Всеволода Евгеньевича, – кратко ответила я, стараясь не выдавать своего недоумения.
– Вы бываете в этом кабинете одна? – спросил он.
– Нет, – почти честно ответила я.
– Нет? – Майор повернулся к Боброву и, так как тот продолжал молчать, удовлетворенно произнес: – Не-ет. Следовательно, так и запишем.
Затем он посмотрел на своего сотрудника в гражданской одежде. Тот шагнул вперед и, достав наручники, защелкнул их на запястьях Боброва. Всеволод Евгеньевич от страха вновь обрел дар речи. Он поднял свои закованные руки, взирая на них с каким-то ужасом в глазах, после чего быстро заговорил:
