желудка, как будто при отравлении, провоцирует резкий подъем температуры. В общем, от этого ядовитого порошочка я могла бы дня на два слечь в изолятор.
– То есть убивать тебя не собираются, а исключить из игры совсем не против, – высказал предположение Гоцульский.
– Точно, – кивнула я. – А Роза эта, значит, на кухне работает?
– Или официанткой, – добавил Стас.
– Кстати, – Макс, похоже, был доволен произведенным на нас впечатлением относительно своей наблюдательности и решил еще раз удивить, – я ходил на стоянку, хотел посмотреть на твою машину.
– Посмотрел?
– Посмотрел. Паршиво она выглядит, два колеса прокололи.
– Знаю.
– А как же мы уедем, если машина без колес? – спохватился Гоцульский.
– Да хоть пешком, но мы отсюда уйдем, – пообещала я.
Глава 6
На часах было почти три ночи, Максим и Стас после затянувшегося разговора завалились спать на двуспальной кровати. Свернувшись калачиком, Макс заснул моментально, едва его голова коснулась подушки. Станислав, напротив, долго ворочался, но в конце концов заснул. Я устроилась прямо на полу. Из приемного устройства, стоявшего рядом, периодически доносились сонные голоса Виктора или Антона:
– Я посплю немного, ты за главного остаешься, – почти простонал Виктор.
– Да ты уже час как дрыхнешь, – возмутился его товарищ. – Моя очередь спать.
– Да я не спал.
– А кто тогда храпел, мышь за стенкой?
– Может, и мышь.
Потом вновь повисла тишина, и в этой тишине я услышала, как открываются двери лифта на этаже. Затем послушались приближающиеся шаги. Я вскочила и подошла к двери. Прислушалась. Как минимум два человека шли по коридору, они остановились рядом с номером Виктора и Антона, затем осторожно постучали в дверь. Уже из приемника я услышала голос Антона:
– Вить, подъем. Похоже, Сухоруков приехал.
Действительно, приехал Сухарь, в этом я убедилась, слушая разговор мужчин в соседнем номере.
– Что у вас происходит? – У Сухаря был властный, жесткий голос. От одного его голоса мурашки шли по телу. – Вы что тут, пьянствуете? – Звук падающей на пол пустой бутылки неприятно оглушил эфир.
– К Гоцульскому подружка приехала. Мутная она какая-то, мы ей не доверяем.
– Почему?
– Кондратий Григорьевич, – человек, приехавший с Сухоруковым, окликнул шефа и на что-то обратил его внимание.
– Кто заходил в ваш номер? – с раздражением спросил Сухарь.
Опа, похоже, нас запеленговали, мой жучок обнаружили. Надо было действовать незамедлительно.
– Никто не заходил, – услышала я ответ Антона.
– Макс, Стас, подъем. Непредвиденные проблемы. – Я бросилась к кровати и принялась тормошить ребят.
– Что случилось? – Станислав отреагировал мгновенно и вскочил с кровати.
– Сейчас у нас будут гости, одевайся.
Я бросилась к своему арсеналу, достала пистолеты и проверила их боеготовность.
– Идиоты, вас убить мало! – рычал Сухарь.
– Стрелять умеешь? – спросила я у Гоцульского.
– Из ружья в тире умею.
– Макс, подъем, быстро, – подгоняла я сонного парнишку.
– Что случилось?
– Быстро в ванную. И не высовывайся. Сиди там тихо.
Макс послушно рванул в ванну.
Я бросила пистолет Гоцульскому.
– Стрелять только в самом крайнем случае, понял?
– Понял, – кивнул он, перекидывая оружие из руки в руку. Сразу видно, дилетант, даже не знает, как к нему подступиться.
– Быстро! – последнее, что я услышала из уст Сухорукова, после чего мой жучок безжалостно раздавили. Теперь только треск и неприятное шипение изрыгало приемное устройство.
Наш номер нельзя было брать штурмом. Отель все-таки, людное место. Пусть на дворе ночь, но поблизости всегда найдутся и дежурные, и охранники, и отдыхающие с бессонницей, которые захотят помешать. Нашим противником надо было действовать быстро и тихо, поэтому они решили взломать дверь. Послышались аккуратные вращения отмычкой в дверном замке, за это время мне удалось занять выгодную позицию. Я спряталась за шкафом в коридоре, место укромное и удобное для нападения.
Я мельком взглянула на Стаса, он практически растворился в темноте, но по белой футболке его можно было заметить. Гоцульский присел на корточки возле окна, прямо напротив двери, и обхватил двумя руками «ПМ». Позиция его была крайне невыгодная.
– Уйди с линии огня. Спрячься в угол, – шепнула я ему.
Стас перекочевал к новому месту дислокации и замер в углу. Тут его было совсем не видно, даже белая футболка казалась темно-серой.
– Оружие спрячь пока.
Это не подействовало. Гоцульский так и продолжал сжимать пистолет в руках, держа его наготове.
Входная дверь распахнулась, едва взломщик успел извлечь свою отмычку из замка. Вытянутая тень упала на пол. Я затаила дыхание.
Похоже, никто не собирался с нами особенно церемониться, потому что никакой осторожности наши незваные гости больше не проявляли. Решительно шагнув в темную комнату, первый гость прошел мимо меня. Его затылок стал отличной мишенью для удара, и я, не теряя драгоценного времени, нанесла сокрушительный удар ребром ладони чуть выше шейных позвонков, парень упал навзничь. Второй гость не ожидал такой рьяной атаки с моей стороны, поэтому в первое мгновение отпрянул в сторону. Но потом быстро сообразил, в чем дело, и пошел на меня. В узком коридоре номера особенно не развернешься, мне пришлось использовать то пространство, которое позволяли габариты нашего «боксерского ринга», а мой соперник, им оказался Антон, не учел этот немаловажный момент и попытался нанести удар ногой. Увы, удар не получился, ступня парня Антона наткнулась на дверцу шкафа. Я же воспользовалась этой неудачей, ухватила Антона за голень и резко вывернула ногу, выкручивая ступню книзу. Резкая боль заставила моего соперника сдаться. Он завалился на спину, а я по-прежнему продолжила удерживать его ногу, применяя болезненный прием.
Чья-то рука мелькнула перед моим лицом. Пшик, и неприятный резкий запах ударил в ноздри. Снова пшик, и капли какой-то гадости оросили нос, веки, лоб. Третий пшик, и я понимаю, что глаза затягивает пеленой, слезы градом катятся по щекам. Я не в силах контролировать их.
Мне пришлось выпустить противника, чтобы вытереть лицо. Но когда руки уже были свободны, я поняла, что с трудом могу поднять их. Тело перестало слушаться, ноги подкашивались, во рту стало неприятно сухо, горло горело, дышать было тяжело. От мучений меня избавил короткий удар в шею. Сознание ушло.
В суровую реальность я возвращалась постепенно. Первым к внешнему миру подключился слух, откуда-то издалека, с нарастающей громкостью доносился мужской голос, повторяющей одно и то же:
– Женя, Женя, Женя.
Мое собственное имя эхом отзывалось в сознании, хотя я не сразу поняла, что значит это странное слово. Когда слух окончательно вернулся, я задумалась о зрении. Попыталась поднять веки, но они были страшно тяжелыми. Я сантиметр за сантиметром пыталась ощутить свое тело, подсознательно прощупывая себя с головы до ног. Локти как-то неестественно вывернуты, причиняя боль. Прощупывая себя дальше, я
