— Нет-нет, простите, это праздное любопытство. И совершенно не вовремя. А может, я просто пытаюсь оттянуть время. Мне очень не хочется сообщать вам то, что я сообщить обязана. Возможно, лучше бы вы ничего не знали.
— Да не тяните уже, Танечка, говорите!
Я наконец собралась с духом и выдавила из себя вопрос:
— Вы никогда не подозревали, что Кира вам изменяет?
— Ах, вот оно в чем дело, — произнес Геннадий после небольшой паузы и печально вздохнул, — ох, Танечка, мне стыдно сознаваться в своем малодушии, но я слишком многое ей прощал. Да, я действительно подозревал, что она встречается с кем-то, но закрывал на это глаза. Думал, после свадьбы ее похождения прекратятся. Ведь одно дело крутить роман с танцовщицей, а совсем другое — с женой уважаемого человека. Словом, я сумел бы оградить Киру от поползновений со стороны ее поклонников.
Святая наивность! Интересно даже, как он собирался это сделать. Разве только заковать ее в пояс верности, а ключ хранить в сейфе. Впрочем, меня это не касается и к делу не относится.
Геннадий между тем взволнованно спросил:
— Так вы что же, Таня, узнали, кто был ее любовником?
— Ох, и не знаю даже, как вам сказать. Еще не совсем узнала. Для этого, как ни абсурдно, мне потребуется ваша помощь. А вам — все ваше мужество.
— Да что уж теперь, когда все для меня потеряно.
— Видите ли, дело в том, что любовников было несколько, — я начала издалека и теперь постепенно подводила Геннадия ко всей полноте истины.
— Несколько?!
— Да. А точнее — за последние два года более полутора десятков. Причем это были не совсем любовники. А в подавляющем своем большинстве люди состоятельные, люди вашего круга. Возможно даже — ваши друзья, и все они щедро оплачивали Кире каждую встречу.
Наконец-то сформулировав все это, я почувствовала значительное облегчение.
В ответ на подобное сообщение я ожидала от Геннадия бурной реакции. Негодования. Криков: «Это клевета! Такого не могло быть!» Или же стонов отчаяния: «Ах я слепец! Зачем ей это понадобилось, ведь я давал ей все?» Но ничего подобного не последовало. Он только молча, не спрашивая, налил себе еще коньяка и закурил. Черт побери, вот это мужик! Настоящий. Не мелочный. Не слюнтяй. Он молча проглотил свое горе вместе с коньяком.
Может, это и вправду — любовь? Не блажь пожилого толстосума, не привязанность капризного владельца к дорогой игрушке, а самая что ни на есть настоящая любовь. И как обидно, что такой вот «последний романтик» попал наивной мухою в сети очаровательного паучка. Единственным смыслом и удовольствием жизни которого было тянуть и тянуть соки из всех, без разбора.
Геннадий докурил и спокойным голосом спросил:
— Ну, рассказывайте, Татьяна, в чем заключается моя помощь?
— Послушайте, а вы действительно уверены, что хотите продолжать расследование, после того, что сегодня узнали?
— Да, уверен. И, пожалуйста, не спрашивайте почему, Танюша. Просто давайте займемся делом.
— Ну, что же. Вы сами этого захотели. Тогда отбросим сантименты и приступим. Дело в том, что Кира вела своего рода дневник. Или нет, я не совсем удачно выразилась. Словом, она записывала в один блокнотик даты свиданий и инициалы тех мужчин, с которыми встречалась. Блокнотик тщательно скрывала от посторонних глаз у себя на квартире. Предположительно большинство ухажеров — богатые клиенты, из числа состоятельных людей. Но были у Киры также и молодые фавориты, с которыми она встречалась бескорыстно, исключительно для собственного удовольствия. Правда, думаю, что такие в меньшинстве и встречи с ними нерегулярны. Я рассчитываю на вашу помощь в расшифровке инициалов, относящихся к первой категории. Вы ведь знаете, с кем из людей вашего круга Кира была знакома, поэтому вам проще строить предположения о ее связях.
— Но что нам даст эта расшифровка?
Хороший вопрос. Можно сказать, в самую точку. Я и сама его себе задаю с большим любопытством.
— Возможно, что и ничего. А возможно — всплывет какая-то новая информация, за которую можно уцепиться.
— Но каким образом? — недоумевал Геннадий.
Ну, что же — ежели господин такой любопытный, придется ему проглотить сегодня и еще одну горькую пилюлю — историю о попытке Киры шантажировать Вадима. Я полагаю, хуже ему уже не будет.
Я рассказала в общих чертах все, что произошло за два дня до смерти Киры. Рассказала и об уверенности Вадима, что убийство Киры — не что иное, как попытка его подставить, дискредитировать в среде влиятельных людей, без чьей поддержки он не добился бы нынешнего положения в общесте.
— Таким образом, мы имеем версию причастности кого-либо из «друзей» Киры к ее убийству, с целью нанести удар по репутации и положению уважаемого Вадима Арнольдовича.
— Боже мой, какая дикость! Каким же извергом надо быть, чтобы добиваться своей цели ценой жизни ни в чем не повинного человека! — воскликнул Геннадий.
— Обычным, среднестатистическим извергом, каких кругом, извините, как собак нерезаных. И потом, еще раз извините, но раз уж мы договорились сегодня не щадить ваших чувств, то позвольте напомнить знаменитую фразу Глеба Жеглова: «Наказания без вины не бывает!» Жестоко, но Кира по собственному горячему желанию влезла в эти грязные игры сильных людей, за что и поплатилась.
— В таком случае здесь большая доля моей вины — я не сумел уберечь ее, раскрыть ей глаза на тот мир, в котором она вращается, — сокрушенно проговорил мой клиент.
После этой реплики я подумала, что в действительности Геннадий — гораздо больший ребенок, чем его юная Кира, и ему самому на многое еще надо раскрыть глаза. Последний романтик. Как же он держится на плаву столько времени? Ведь ему приходится ежедневно общаться все с той же волчьей стаей, живущей по своим волчьим законам. Феномен. Пока я предавалась лирическим отступлениям, Геннадий «выдвинул версию»:
— А вы не думали, что ее действительно убил сам Вадим? Хотя я, конечно, затрудняюсь себе это представить.
— Эта версия была мною отработана одной из первых и оказалась ложной. Я не сочла необходимым тратить мое и ваше время на отчет об этом. Но теперь, когда мне требуется ваша помощь, я ввела вас в курс дела. Так что же — приступим?
— Да, конечно. Вы позволите взглянуть на блокнот?
Я протянула Геннадию книжечку с нарядной обложкой. Он взял ее в руки, повертел, словно не решаясь открыть. Затем все же решительно развернул и начал листать.
— Да, я узнаю почерк Киры, — бесцветным голосом сообщил Геннадий.
— А что еще вы можете сказать?
— Сейчас, одну минуту.
Геннадий достал из барсетки ежедневник, полистал его, сравнил с записями в Кирином блокноте.
— Да, так и есть. Практически все указанные здесь даты совпадают с датами моих отъездов. Мне довольно часто приходилось уезжать по делам компании. Я отсутствовал обычно день-два. Редко — неделю. А она, выходит, пользовалась случаем, развлекалась. Надеюсь, хотя бы не в нашей постели. Впрочем, какое это теперь имеет значение.
— Геннадий, я понимаю, конечно, как вам неприятно. Но раз уж вы настаиваете на продолжении расследования, то нам с вами необходимо установить, кому принадлежат эти инициалы.
— Что ж, Танечка, я готов. Давайте попробуем.
Некоторые инициалы мы угадывали вместе. Но в основном Геннадию приходилось напрягать память самому. Он с грустью узнавал имена некоторых людей, которых считал своими друзьями. Но ни у кого Геннадий не мог обнаружить явного или хотя бы предположить наличие скрытого мотива для убийства Киры.
Я же, более склонная считать, что настоящей мишенью был Вадим Левицкий, пока помалкивала, не
