голову не могло прийти, что такое возможно. Но, скорее всего, здесь и кроется разгадка смерти Тамары Аркадьевны Шуваловой. А ведь я могла об этом и не узнать, если бы не поехала сегодня на дачу и не пошла к костру вместе с Владимиром Сергеевичем. Одна лишь деталь помогла мне проникнуть в тщательно скрываемую тайну: выпирающий и искривленный большой палец на ноге Гладилина-старшего. Точно такой же, как у Ксении Шуваловой! Что ни говори, а с генетикой не поспоришь.
Теперь мне становилось понятным, почему Гладилин так протестовал против отношений своего сына и… своей дочери. Только непонятно: почему он не сделал этого раньше, сразу, как только узнал о них? И почему Тамара смотрела на них сквозь пальцы? Ну, с ней-то, наверное, понятно: она была женщина занятая, деловая, пропадала на работе и не очень-то много времени уделяла дочери. Она могла до последнего и не знать, что происходит с Данилой и Ксенией. Но Владимир Сергеевич представал совершенно другим человеком, он-то должен был знать! А вмешался только после смерти Шуваловой…
Глава 9
Итак, вопрос номер один — кто был в курсе событий двадцатилетней давности, когда случилась та самая роковая близость Тамары Шуваловой и Владимира Гладилина? Разумеется, исключая их самих. У одной не спросишь, а с другим разговаривать пока что, наверное, не стоит — он превращается чуть ли не в главного подозреваемого, если моя догадка верна. Но все же эту догадку нужно было сначала проверить. Может быть, я в корне ошибаюсь и ничего этот палец не значит? Мало ли, у кого какие отклонения, незаметные на первый взгляд. Но проверить это напрямую я, естественно, не могла. Оставалось полагаться на косвенные подтверждения.
И для начала я решила обратиться к человеку, который на протяжении всего дела был для меня помощником и даже в какой-то степени генератором некоторых идей. Я позвонила Никите Владимировичу Костину. Судья пребывал в приподнятом настроении и тут же пригласил меня подъехать к нему на работу. Я это и сделала, благо было недалеко.
Причина хорошего настроения Костина заключалась в том, что дело Гаршина было передано ему, а он готовился вынести по нему самый что ни на есть жесткий приговор. Уже состоялось два заседания, на которых снова были заслушаны показания свидетелей и потерпевшего. В общем, судебная волынка продолжалась, но уже с другим акцентом. Меня это интересовало мало. К Костину у меня имелись совершенно другие вопросы.
— Никита Владимирович, вы давно знали Тамару? — сразу же перешла я к делу.
— Конечно, — тут же ответил Костин. — Я же вам говорил, что мы бог знает с каких пор работали вместе.
— А двадцать лет назад?
Костин недоуменно посмотрел на меня.
— Двадцать лет назад вы были знакомы? — повторила я вопрос.
— Нет, — ответил судья. — Двадцать лет назад — нет. А почему вы спрашиваете?
— Никита Владимирович, есть основания полагать, что дочь Тамары, Ксения, вовсе не дочь ее мужа.
Костин еще с большим недоумением смотрел на меня. Он даже нахмурился.
— То есть, вы хотите сказать, у нее другой отец? — наконец спросил он.
— Вот именно, — подтвердила я. — И я хочу уточнить, были ли вы в курсе этого…
Костин на этот раз решительно замотал головой:
— Нет, нет… Конечно, не был. Но… почему вы так решили? Никогда Тамара об этом не говорила и даже не намекала! Это наверняка какая-то ошибка.
Никита Владимирович говорил горячо и убежденно, и я подумала, что вряд ли здесь что-нибудь для себя проясню. Тем более что в те годы он не был еще знаком с Тамарой Аркадьевной.
— Наверняка это ошибка, — повторил Костин.
— Вряд ли, — ответила я.
— Но кто?! Кто настоящий отец?
— У меня есть версия, но я пока воздержусь от комментариев, — сказала я. — Надо ее проверить. Поскольку вы ничего не знаете о жизни Тамары в тот период, то мне, следовательно, нужно обратиться к другим людям. Кстати, вы не знаете, кто это мог бы быть?
Костин задумался:
— Скорее всего, Гладилины… Вернее, скорее Владимир. Он знал тогда Тамару. Он был другом ее мужа, он и может что-нибудь рассказать.
«Владимир-то, конечно, может, — подумала я, — но он-то и является кандидатом номер один на отцовство».
— Родители у Тамары уже умерли, — продолжал рассуждать Костин. — Может быть, брат? Больше просто никто на ум не приходит. И что же, Ксения в курсе?
Я отрицательно покачала головой.
— Слава богу, нет, — тихо произнесла я.
— И не надо, — добавил Костин.
На этом наш разговор и закончился. Большего я все равно не могла узнать у Никиты Владимировича и поэтому поспешила созвониться с Георгием Аркадьевичем Шуваловым.
Меня по телефону «встретил» тот же женский голос, он слегка замешкался после того, как я представилась, но все же подозвал потом к трубке Георгия Аркадьевича. А спустя еще час я уже у себя дома принимала брата Шуваловой.
— Что, вы проверили мою версию и нашли нестыковки? — хмуро начал Георгий Аркадьевич. — Я с удовольствием могу развенчать их, потому что…
— Нет, меня интересует совсем другое, — прервала его я. — Скажите, у вашей сестры Тамары были добрачные связи? Вы что-нибудь знаете об этом?
Вопрос этот застал Георгия Аркадьевича, так же как и Костина, врасплох. Видимо, Тамара имела настолько другой имидж в глазах близких людей, что они никак не могли связать в своем сознании ее образ с моим вопросом.
— Да… Вроде бы нет, — обескураженно ответил Шувалов. — Но… тут такое дело, что… В общем, всякое, конечно, может быть… А что такое?
— Есть кое-что, — уклончиво ответила я. — Так, значит, вы не в курсе?
Шувалов некоторое время помедлил, потом неуверенно произнес:
— У меня было ощущение того, что она перед свадьбой как-то нервничала… Но я не придавал этому значения. К тому же сейчас сложно вспомнить все детали — столько времени прошло.
Я понимающе кивнула.
— Может, и был кто… Только я думаю, что вряд ли там была какая-то любовь, чувства, разлуки… Нет, этого, наверное, ничего не было.
— А кто был — вы не знаете? — еще раз спросила я. — Может быть, это был Гладилин?
— Гладилин? — поднял вверх брови Шувалов. — Нет, Гладилин — нет… Он был другом Дмитрия, нет, он не мог.
— Ну а, может быть, случайно? — продолжала настаивать я.
Георгий Аркадьевич находился в явном замешательстве.
— Насколько я знаю, Володя никогда не проявлял к Тамаре таких чувств, и… А что, собственно, произошло? Почему вы ворошите прошлое, причем в таком ракурсе, прямо скажем, для меня неожиданном?
— Похоже, это неожиданно почти для всех, — вздохнула я. — Вы извините, но всего я вам говорить не могу. Мне еще нужно выяснить детали. Скажите, вы не в курсе того, где проживают родственники умершего мужа вашей сестры?
— В общем, да, — ответил Шувалов. — Я не помню квартиры, но дом знаю. Мне просто нужно посмотреть в записной книжке, дома. У Димы родители, кстати, живы. Оба… Живут они вместе с дочерью, у
