Увы, спастись можно было только одним способом — придумать себе другую отраву. Он придумал — даром, что ли, все эти годы он доказывал и окружающим, и в первую очередь себе самому, что он лучший. Несказанное наслаждение видеть, как те, кто почитал тебя безродной никчемной тварью, пресмыкаются перед тобой, потому что на самом деле ты сильнее и умнее многих из них. А когда прискучило и это, захотелось выйти на новый уровень. Обыграть не простых пешек, а главную фигуру. И ведь обыгрывал… Жаль только, никто об этом так и не узнал, жаль, не довелось посмотреть в глаза тому, для кого все эти годы оставался, считай что, неодушевленным объектом. Интересно, как бы он отреагировал, узнав,
Ходить по краю — это редкое наслаждение, мало кому дано понять всю прелесть рискованной игры… Вот только если в этой игре нет смысла, она сразу лишается половины своей притягательности. Ради чего играть? С кем?.. Было пусто, было страшно… Он справился и с этим. И вот теперь — начать все сначала?..
— Нет, — ответил Меченый хрипло, отбросив окурок в сторону. — Я не стану работать на вас, господин Крей.
Блонди чуть наклонил голову, так что длинная челка совсем закрыла глаза, потом произнес с оттенком неподдельного сожаления в голосе:
— Очень жаль, господин Меченый, что мы не нашли общего языка. Впрочем, воля ваша…
Меченый ощутил нечто вроде злорадства — ведь этот всемогущий господин пока еще не знает о предательстве. Интересно, что он почувствует, когда узнает? И почувствует ли вообще?.. Стоп. Он начал слишком много думать о посторонних вещах, а это чревато. Вот еще одна сладкая отрава — неодолимая сила притяжения, которой обладают почти все Блонди. Ты живешь рядом с ними, ты исполняешь все, что им заблагорассудится тебе приказать, из кожи вон лезешь, чтобы угодить, ты даже удостаиваешься благодарности. Ты считаешь себя незаменимым слугой и преисполняешься гордости и любви к господину… А потом тебя просто вышвыривают на помойку, потому что в тебе отпала надобность или же на твое место нашелся кто-то помоложе и порасторопнее. Но даже и тогда… даже и тогда тебе не забыть этого взгляда и этой улыбки. Ненавидишь, и все равно…
— Ответьте тогда еще на один вопрос, — произнес Себастьян Крей, и Меченый насторожился. — Вы знаете, почему мне не нравится ваша деятельность? Вижу, знаете. Вы пытаетесь ввозить наркотики, оружие, взрывчатку. Не отрицайте, господин Меченый, — Себастьян поднял ладонь, — я знаю, кому на самом деле принадлежала партия взрывчатки, которую задержали на прошлой неделе в Аксисе. Умно было придумано… Впрочем, не это важно. Я знаю, что вы делаете. И меня интересует, почему вы это делаете?
Вопрос был задан правильно — не «зачем», а «почему». Почему… Почему оружие и наркотики для преступных группировок, а не драгоценные калийские духи и редкие украшения для амойского бомонда? И на этот вопрос Меченый мог ответить…
— Потому что я ненавижу этот мир, — произнес он невыразительно. — Ненавижу за то, что он сделал со мной… и с остальными. Вот и все.
— И вы намерены приложить руку к его уничтожению, если я правильно вас понимаю, — кивнул Себастьян. Теперь ему окончательно стал понятен мотив действий Меченого, и он с сожалением подвел итог — с этим человеком договориться не удастся. А жаль… ах, как жаль! — Увы, это ваше стремление идет вразрез с моими планами, которые заключаются в прямо противоположном.
— Неужели? — хмыкнул Меченый. На него напало какое-то нехорошее веселье. В таком состоянии в прошлом он и совершал самые опасные свои сделки, поражая и партнеров, и конкурентов своим бесстрашием. — Не много ли на себя берете, господин Крей?
— Ровно столько, сколько смогу вытянуть, — недобро улыбнулся Блонди. — И еще немного — про запас. И затушите сигарету, господин Меченый. На территории космопорта запрещено курить. Не смею обидеть вас подозрением, что вы не обратили внимания на предупреждения, но… Окурок, кстати, тоже подберите.
Скрипнув зубами, Меченый выполнил приказ. В этом — все они, хоть в мелочи, да унизить! Ну да ничего. Как бы ни был ты неуязвим, Себастьян Крей, и у тебя найдется слабое место. Вслепую его пришлось бы искать слишком долго, но теперь — теперь у Меченого есть Элеонора, и он никогда не простит себе, если отпустит ее раньше, чем узнает всю подноготную о ее бывшем хозяине…
— Себастьян, Мартин тебя искал повсюду, а ты переговорник в кабинете оставил, — негромко сказал кто-то рядом, и Меченый поспешил подняться во весь рост. — Держи, вот он.
— Спасибо, — ответил Блонди, застегивая на запястье широкий браслет. — Второпях из головы вылетело. Кстати, что там с рейским грузом?
— Только что сел их корабль. Собственно, затем тебя и искали, ты же хотел лично проконтролировать…
Меченый встряхнул головой, прогоняя наваждение, но оно никуда не делось. Девушка, стоявшая рядом с Себастьяном Креем, могла бы быть младшей сестрой Элеоноры Кэртис… или самой Элеонорой, только моложе лет на семь. Чистое лицо без грана косметики, шоколадные глаза, распущенные по плечам каштановые волосы…
Рейский груз. Накладные на первосортный шелк. Элеонора.
— Значит, Элеонора? — произнес он негромко. Машинально выбил из пачки еще одну сигарету, потянулся за зажигалкой. Вспомнил про запрет, дернулся было убрать зажигалку обратно, но тут же передумал и демонстративно закурил, глядя девушке в глаза.
Она стойко выдержала этот взгляд сквозь клубы едкого дыма, но потом все же отвела глаза. Не ей мериться с ним взглядами.
— Что же, — сказал он наконец. — Вы в самом деле отлично работаете, госпожа Кэртис. Теперь я знаю, каковы вы в деле. — Он в две затяжки прикончил сигарету, щелчком отбросил ее на бетонные плиты, прямехонько под ноги Блонди. — А теперь разрешите откланяться.
— Вас никто не держит, господин Меченый. — Блонди говорил без тени улыбки, и Меченому вдруг показалось, что если сейчас он решит изменить свое решение, Блонди примет это, как должное, и… Нет. — Всего доброго. И не забудьте забрать шелк.
«Это всего лишь ее работа. — Ему удавалось идти ровно, не торопясь, не ускоряя шага, хотя больше всего ему хотелось побежать, чтобы как можно скорее убраться из этого проклятого места. — И она, Юпитер побери, выполняет ее. Отменно выполняет, как бы там ни было. Но она поймет… поймет… только для нее будет уже слишком поздно…»
Ранние рабочие с удивлением косились на высокого рыжеволосого человека с будто приклеенной косой улыбкой, шедшего к выходу. Меченый нырнул в свою машину, посидел пару минут, успокаивая дыхание. «Ничего. Ничего. Ты думаешь, что обыграл меня? Но это была только первая партия. Пробная. Мы прощупали друг дружку, и теперь я представляю, чего от тебя ждать. И ты сам дал мне в руки эту информацию, так что не обессудь, если что…» Ничего не закончилось, все только начинается. Только играть в этот раз придется не ради удовольствия, а всерьез, потому что так просто его в покое не оставят. Машина взвизгнула тормозами, привычно входя в крутой поворот. Отчего-то защемило сердце, вспомнилась стройная фигурка Элеоноры рядом с рослым Блонди, его рука у нее на плече, а еще — где-то слышанный обрывок фразы: «таких не предают». Мир казался пустым, и привычное уже, казалось бы, одиночество внезапно обрушилось всей своей тяжестью на рыжеволосого человека со шрамом на левой щеке. Показалось — еще чуть-чуть, и треснет прочная броня, наращенная за долгие годы, не выдержит, разлетится с жалобным звоном… Выдержала. Бывало и не такое… А вот шелк — Меченый невольно усмехнулся — в самом деле надо будет забрать. Не пропадать же добру…
…Ким смотрела вслед Меченому, и ей отчаянно хотелось догнать его, попробовать уговорить еще раз, объяснить что-то, не вполне понятное ей самой.
— Как ты думаешь, он отступится? — спросила она наконец.
— Не думаю. — Себастьян задумчиво провел рукой по лицу. — Это уже не тот Меченый, которого я помню, но… Он не остановится. Теперь-то уж точно… Жаль.
