сестра уселась задницей прямо в варенье. И еще, дедушка Кэсси сказал Мэдди Рэтклифф, что она танцует как бегемот, а когда она собралась уходить, то споткнулась о кадку с цветами и грохнулась в кучу роз и гвоздик.
— Ой, это было жестоко! — воскликнула мягкосердечная Сара, хотя смеяться не прекратила. — Слушай, Джинни, ты сначала платье снимешь, или с вуалью помочь?
— Вытащи меня из этого платья. А потом я спокойно займусь вуалью. Ты не поможешь расстегнуть молнию?
Дверь плавно раскрылась; Джинни сидела лицом к зеркалу и, подняв глаза, увидела Оливера, небрежно облокотившегося о дверной косяк. Ошеломленная, она взглянула на нежданного гостя так, словно это был сам дьявол.
— Оливер! — Сара хихикнула. — Тебе сюда нельзя.
Он вопросительно изогнул бровь.
— Почему?
— Джинни переодевается в дорожное платье.
— Вижу. — В его голосе чувствовалась легкая хрипотца, выдающая скрытые намерения. — Просто я подумал, что могу… помочь.
— А! — Сара радостно рассмеялась, притворяясь удивленной. Она взглянула на остальных девушек. — По-моему, нам пора уходить, — возбужденно прошептала она. — Идем.
У Джинни возникло искушение попросить их остаться, но тогда они точно сочли бы ее сумасшедшей. Она так и стояла спиной к двери, лицом к зеркалу, придерживая платье рукой. Во рту у нее пересохло. Каким-то образом ей удалось улыбнуться подружкам, когда они со смехом выбегали из комнаты. Если они и почуяли что-то неладное, то наверняка спишут это на запоздалый приступ предсвадебного волнения.
Оливер закрыл за ними дверь, не сводя глаз с зеркала. Джинни очень медленно повернулась.
На его твердых губах играла высокомерная улыбка — улыбка победителя, изучающего свою добычу.
— Кажется, ты снимала платье, — протянул он. — Так продолжай, не стесняйся.
Джинни глубоко вздохнула; только величайшее усилие воли позволило ей не опустить голову и храбро взглянуть в его насмешливые глаза. Сейчас уже поздно сопротивляться — клятвы произнесены и отступать некуда. Полуобернувшись, она дрожащими руками стянула с себя ворох роскошного атласа и кружев, старательно повесила платье на стул и сложила шлейф в последней попытке оттянуть ужасный момент.
— Ну и платье, — насмешливо заметил Оливер. — Оно не кажется тебе несколько… неподобающим?
— Неподобающим? — повторила Джинни, отказываясь понимать намек.
— По-моему, оно должно символизировать незапятнанную невинность невесты. А разве твоя невинность не… запятнана?
— Нет, — огрызнулась Джинни.
Оливер удивленно выгнул бровь.
— Правда? Да ну, не думаешь же ты, что я в это поверю.
— Почему нет? — Джинни повернулась к нему лицом, пожалев о своей откровенности. — Это правда.
Оливер не ответил. Но в его темных глазах что-то мелькнуло, и у Джинни мурашки пробежали по коже. Она до сих пор не сняла вуаль, белое кружево водопадом струилось по ее спине. Но теперь Оливер мог впервые увидеть результат ее похода в самый роскошный магазин белья на Бонд-стрит.
Белая кружевная грация плотно облегала ее стройную фигуру, поддерживая пышную грудь. Джинни знала, что сквозь полупрозрачную ткань просвечивают ее нежные розовые соски.
Грация была снабжена подвязками, к которым крепились белые шелковые чулки. Белые свадебные босоножки на высоких каблуках подчеркивали стройность ног Джинни, а ее единственным украшением, не считая обручального кольца, было бабушкино ожерелье — пять ниток жемчуга, обвивающих шею.
Оливер не торопился, разглядывая каждый дюйм ее тела с нескрываемым удовольствием.
— Очень хорошо, — одобрил он. — Намного приятнее разворачивать сверточек, когда он так красиво упакован.
Джинни вспыхнула, но не осмелилась ответить.
Не сводя с нее глаз, Оливер снял галстук и швырнул его на стул позади себя, затем сбросил пиджак одним движением широких плеч, от чего у Джинни внезапно пересохло во рту.
— Лучше убери эту вуаль, — предложил он. — А то ею и удавиться недолго.
Пальцы Джинни онемели; она знала, что как только поднимет руки, чтобы снять с головы венок, ее грудь, обтянутая тонким кружевом, приподнимется тоже. Оливер не упустил этого мгновения, его темные глаза вспыхнули пламенем, а чувственные губы изогнулись в насмешливой улыбке.
За несколько долгих секунд, потраченных на избавление от вуали, Джинни успела возненавидеть Оливера за то, что он вынудил ее разыграть это эротическое шоу. Ее волосы темной блестящей волной рассыпались по плечам; она бросила вуаль на стул и, подбоченившись, окинула Оливера яростным взглядом.
Оливера явно забавляла ее строптивость.
— Так скажи мне, — поинтересовался он, — если ты девственница, что же тогда делал Луи?
— Луи? — непонимающе переспросила Джинни.
— Красивый молодой французик, ставший твоим первым любовником.
— А… — Она покраснела до корней волос. — Луи не существует. Я его… выдумала.
— И остальных тоже?
— Остальных не было. — Джинни вскинула подбородок, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. — Это были… лживые сплетни.
— Вранье? — Оливер вопросительно изогнул черную бровь. — Все вранье?
— Все, — подтвердила Джинни, чувствуя себя все более беззащитной.
— Объяснись.
Джинни пожала хрупкими плечами. Оливер умеет чувствовать ложь, но и всю правду она рассказывать не хотела.
— Думаю… это… Все началось с Марка. У меня с ним ничего не было… Кроме всего прочего, он был сильно пьян. Но после случившегося все мальчишки, с которыми я гуляла, решили, что я готова на все. А я им отказывала. Но так как они боялись признаться своим друзьям, что остались с носом… Наверное, чтобы не сделаться посмешищем. Поэтому… они хвастались тем, чего не было. Я ничего не могла с этим поделать, мне бы все равно никто не поверил.
— Ну и ну! — Оливер хрипло рассмеялся. — Ты и вправду превзошла мои ожидания. — Он медленно подошел к ней. — Кто бы мог подумать? Невеста-девственница. — Он поднял руку, провел ладонью по ее горлу и повернул к себе ее лицо; в его глазах мерцало темное пламя. — Я ждал этого шесть лет. Но теперь… ожидание закончилось.
Поцелуй, запечатленный на ее губах, был сладким, чувственным и возбуждающим. Но как только Джинни расслабилась, Оливер разомкнул объятия. Отвернувшись, он направился в спальню и плюхнулся на кровать, оставив девушку в полнейшей растерянности.
— Иди сюда, — скомандовал он тихим, но непреклонным голосом.
Джинни пришлось глубоко вздохнуть, чтобы унять сердцебиение. Стоила ли ее гордость той боли, которую она испытывала, скрывая от Оливера свою любовь? Но гордость — это все, что у нее осталось. Много лет назад Оливер завладел ее сердцем, а теперь получил для собственного удовольствия и ее тело. Можно только надеяться, что со временем он смягчится и начнет испытывать к ней более глубокие чувства, чем желание отомстить.
А пока… Джинни могла только подчиниться приказу этих темных, пугающих глаз. Очень медленно, стараясь высоко держать голову, она приблизилась к нему. Он окинул ее насмешливым взглядом, протянул руку и коснулся ее шелковистого бедра, принуждая присесть на край кровати.
Она судорожно сглотнула; Оливер расстегнул воротник своей накрахмаленной белоснежной рубашки, и в вырезе была заметна поросль черных волосков на его груди. Внезапно Джинни охватило желание
