Он взглянул на меня и спросил:
— Это так же просто, как все остальное?
— А разве нет?
— Раз, два, три — и ты решила мою судьбу, — Джо прижал мою голову к своей щеке. — Ты пуглива, Джоан. У тебя нет характера… Я промолчала.
— В общем… Терпеть не могу встречаться на темных улицах, — он улыбнулся в полутьме, и я почувствовала, как дрогнула его щека. — Спасибо за попытку помочь.
Я поняла, что должна заставить Джо перестать говорить со мной, как с маленькой. Я имею в виду… ну, это была та его часть, которая любила девочек. Он хотел видеть во мне ребенка. Думаю, эту мою вспышку можно назвать озарением. Я поняла, что должна сейчас убедить Джо, но не знала как.
Итак, я решила успокоиться, пойти напролом, говорить все, что придет в голову и каким-то образом повернуть беседу к интересующей меня теме. Я опять положила голову на плечо Джо и мягко произнесла:
— Давай помечтаем.
— Ты забавная малышка.
— Я это и имею в виду. Мечтать вообще забавно. Мы можем выбрать, кто начнет мечтать первым.
— Начинай ты. У тебя лучше получится.
— Что бы ты сделал с десятью тысячами долларов? — спросила я.
Джо неловко зашевелился, обнял меня еще крепче, и мы стали шептаться в поскрипывающем салоне старой машины. Свет в будке сторожа мигнул и зажегся еще раньше. Наверное, старина Пит подкрутил свою газовую лампу.
— Ну? — произнесла я:
— Давай не будем об этом говорить.
— Нечестно.
Я услышала его вздох. Затем Джо собрался с силами и с трудом продолжил:
— Это решило бы все проблемы. Если ты это имеешь в виду. Я смог бы оплатить все свои долги, смог бы поместить Марию в тот дом, о котором мы с тобой говорили. И еще у меня остались бы четыре тысячи. Я мог бы опять все начать с начала… Возможно, в другой стране. Получил бы работу учителя. Какой смысл говорить об этом?
— В Мексике нужны учителя.
— Правда? В Мексике тепло, и мне нравится этот народ.
— Ты был там?
— Да, Очень давно. Болтался просто так. Мне понравилось все, включая еду.
— Мы могли бы поехать туда вместе, — мягко проговорила я. — Жить там. Никому не было бы до нас дела. Мы могли бы пожениться.
Я все это видела своими глазами: солнце, пища, смуглые мексиканцы, энергичные, вежливые, и наш маленький домик. Я решила, что никогда не сообщу Эллиоту свой адрес.
Никогда.
— Я мог бы работать, — сказал Джо. Он закурил, и пламя спички осветило его профиль, темные глаза под разлетом бровей. Голубизна сменилась чернотой в тусклом, затухающем свете.
— Я всегда мечтала стать женой учителя.
— Английского языка?
-..и музыки. Мы могли бы покупать пластинки и слушать их по субботам. Скрипичные сонаты по вечерам.
— Когда там выходит луна, — сказал Джо, — становится гораздо светлее, чем здесь — это банально, но, знаешь, очень трогательно. Луна и звезды. Они находятся в трех измерениях.
— Как в планетарии? Джо рассмеялся.
— Лучше.
Он загасил сигарету.
— Почему мы говорим об этом? Ты это мне хотела сказать?
Я глубоко вздохнула.
— Мы можем получить все это, — сказала я. — Мексика, музыка, должность учителя, все. Скоро. Через месяц. Если ты выслушаешь меня. Милый Джо, если ты только пообещаешь выслушать меня.
— Я слушаю.
— Это так просто. Эллиот богатый человек. Достаточно богатый. Десять тысяч долларов для него ничего не значат. Хотя конечно, значат что-то, но не настолько, чтобы изменить его жизнь. Просто несколько меньшая цифра в банковской книге. Я тебе расскажу о нем кое-что. Он ненавидит беспорядок. Вот почему наш дом всегда такой вычищенный. Он хочет, чтобы все было аккуратно и обожает собственность. Свой дом, одежду, «кадиллак», маму, меня. Все мы часть созданного им узкого мирка. Эллиот сделает все, чтобы сохранить его. Вокруг не должно происходить ничего неожиданного и непредвиденного.
Я сделала паузу.
— К чему ты клонишь?
— Вот к чему, — я опять глубоко вздохнула и сказала:
— Помни, ты обещал не перебивать меня.
Я закрыла глаза, четко увидела слова, написанные мной на листке бумаги и начала читать по памяти как можно более спокойным голосом.
— «Дорогой папа. Леди, которая увезла меня, хочет, чтобы я написала это письмо. Со мной все в порядке. Меня хорошо кормят, никто не бьет и вообще не причиняет никакого вреда. Как только ты пришлешь десять тысяч долларов в десяти и двадцатидолларовых купюрах (леди говорит, что они должны быть старыми) на указанный внизу номер абонентского ящика, меня вернут. Леди очень мила, чего нельзя сказать о людях, работающих с ней. Эллиот, пожалуйста, поторопись. Они не станут ждать больше двух дней, а я очень боюсь.»
Я замолчала. Наступила долгая пауза. Затем Джо хрипло спросил:
— Что ты хочешь сказать?
— Это решает все. Вот что я хочу сказать. Эллиот заплатит. Я очень хорошо его знаю. И он не станет обращаться в полицию, боясь огласки. Деньги не такие большие, чтобы привести его в отчаяние. И тогда мы можем смыться. Потом я напишу ему и обо всем расскажу. Так он все узнает. А мы отправимся в Мексику или куда ты захочешь, Джо. Это единственный выход. Единственная возможность быть вместе, возможность, которая нужна тебе.
— Ты бредишь, — медленно произнес Джо. — У меня единственного в округе судимость. Я знаю… я на крючке. Ни одной родной души. Это… Это безумие, я почувствовала, как он развел в темноте руками. — Похищение.
— Ты боишься самого слова?
— Нет, не слова. Ты не за того приняла меня, Джоан. Я не преступник, не преступник такого рода.
— Ты не совершаешь никакого преступления, — осторожно сказала я. — Я прошу тебя сделать это. Ты же не похищаешь меня по-настоящему.
— Ты знаешь об этом. Ты знаешь. А полиция?
— Полиция даже не будет задействована.
— Конечно, конечно. Ты знаешь, какое наказание полагается в этой стране за похищение?
— Нет… — ответила я. Мне казалось, я знала, но теперь не была уверена.
— Смерть. Вот какое. Смерть на электрическом стуле, — Джо выговорил это медленно, с необычной страстью. Волна дрожи пробежала по мне и слегка потрясла меня — удар темноты, зла и смерти, что-то, о чем я знала, но никогда не могла понять.
— Знаешь, — сказала я, — я потратила много времени на этот план. Ты хотя бы выслушаешь меня?
Джо закурил новую сигарету и промолчал.
