тянувшиеся через левую щеку к горлу, стягивали его милую физиономию на сторону.
— Чего ждать?
Она повернулась и коротко поцеловала меня в губы.
— Я тебе безумно благодарна. Я очень хочу, чтобы ты поехал со мной, мне так страшно… Но я не заплачу, если ты откажешься. Они предупредили, что за твою жизнь не отвечают.
Она встала и сделала шаг к машине. Шофер отшвырнул окурок и вернулся за руль. Дед курил, выдыхая сизые табачные облака. Под солнцем я сумел его более-менее рассмотреть.
Под непроницаемыми темными щелками набрякли мешки. Многочисленные морщины прорезали коричневую кожу. Узкая грудь, худощавые ноги в свободных белых брючках и легких сандалиях. На щиколотке, там, где заканчивалась штанина, поблескивал свисающий краешек браслета. Сколько поколений его предков насиловали европейцы? Или, напротив, ему удалось сохранить чистую кровь? Я представил такие же глаза в завесе дыма четыреста лет назад, когда запыленные, испуганные воины спешили доложить вождю о кровожадных белых людях, вышедших из больших лодок. Подобно изваянию, стоял его предок, глядя с вершины ступенчатой пирамиды на огонь и дым, окутавшие его страну. Не в силах остановить кошмар, он втайне решал, как спасти главное…
Я ей вполне поверил. Меня на самом деле никто не задерживал. Шофер развернул машину. Дед выбил трубку, поднял свою поклажу. То квадратное, что лежало в пакете, было, видимо, довольно тяжелым или хрупким: старик обращался с ним очень бережно. Но молодые не вмешивались. Видимо, им даже не было позволено притрагиваться к вещам босса.
Очень возможно, что ближайшие часы в обществе этих ребят приведут меня на больничную койку, а то и в могилу. Подохнуть в чужой войне, не имея даже представления, за что воюешь? Нет у меня таких инструкций. Инна сделала еще шаг и обернулась. Ветер ворошил ее волосы, торнадо тополиного пуха кружилось под ногами. Счастливое немецкое семейство — родители и мальчишки-погодки лет двенадцати — попрощались с лошадьми и, гомоня, усаживались в машину. Тренер взял двух кобыл под уздцы, откинул щеколду на воротах загона, подтолкнул животных в открывшуюся калитку. Навстречу им уже бежала девчонка лет четырнадцати. Протянула какое-то лакомство, подхватила поводья, повела лошадок в стойла.
В чем проявляется ответственность? В том, чтобы вернуться назад, трусливо поджав хвост, и честно нести свою ношу по защите интересов, целостности и так далее? Схлопотать благодарность за доставку собственной персоны в здоровом состоянии и обманывать себя, что кто-то там рад тебя видеть?
«Она тебе нравится», — напомнил внутренний голос. «Это ненадолго, — возразил я. — Это не симпатия, а пока только секс, последствия южного морского воздержания». «У тебя большой выбор?» — осведомился голос. «А вдруг это реальный шанс разузнать и принести в клювике что-нибудь стоящее… А то, что мы называем взаимной симпатией, ничем хорошим не заканчивается», — мудро заметил я. «Хорошим? — удивился голос. — Какая разница, чем заканчивается? С каких это пор тебя перестал волновать процесс?»
Инна сделала шаг к машине.
— Дело есть, — сказал я.
Она криво улыбнулась — нечто среднее между слезами и смехом.
— Если точно уверен, что счастья отпущено на пять месяцев, а потом — провал, стоит ли браться? — спросил я.
— Пять месяцев? — Она смахнула с ресницы тополиную мохнатую снежинку. — А пять дней не хочешь? Пять минут?! Разве пять минут счастья не стоят любого провала? Ты разве знаешь, что ждет тебя на шестой минуте?
Водитель выкинул в кусты последние собранные им гильзы и посигналил. Вдоль проволочной ограды вольера приближалось облако пыли. Переваливаясь на кочках, из кустарника выполз доисторический «форд-гранада», из его кабины нам призывно махали. Молодой пожал руку водителю. Открыли оба багажника, переложили дорожные сумки. Старик обнялся с прежним шофером, пересел в «форд».
— Ты хочешь, чтобы я поехал?
— Я не умею говорить мужчинам комплименты. Я не хочу тебя потерять. Этого достаточно?
— Что мы будем там делать, в Мексике?
— Ждать, когда он проснется.
— Да кто это он?!
— Дракон.
8
— Второй, что у вас?
— Второй пост. Ковальский и Мэгуин вышли. С ними жилец квартиры по указанному адресу, Роберт Кон, гражданин Латвии, личность проверяется. За прошедшие полтора часа они посетили четыре адреса: три в жилом фонде и одно бюро. Кон звонил и поднимался один, янки ждали в машине. Кон спрашивал везде, не знает ли кто, где его жена.
— Аппаратная?
— Моряк на связи, адреса отрабатываются. Все бывшие граждане России или Латвии. У нас ничего на них нет.
— Второй пост. Далее Кон с Ковальским изучали телефонную книгу, потом отправились по адресу Шенебергштрассе, 181. Там пытались пройти во двор дома, но не смогли. Напротив подъезда полицейское оцепление, вижу разбитую «БМВ». Вооруженное ограбление с убийством или что-то в этом роде.
— Что значит «что-то в этом роде»?! Вы способны детально выяснить? И внятно доложить? С каких пор мы в Берлине попадаем на третье убийство за день?!
— Это аппаратная. По указанному адресу позавчера сняла квартиру бывшая супруга Роберта Кона, Инна Кон, гражданка России.
— Третий?
— Третий говорит. Получили запись разговора Рейли с Мэгуином. Рейли сообщает, что телефон Сноу находится вне зоны действия. Точнее так: ранее никто не брал трубку, а теперь вне зоны действия.
— Кто такой Сноу?
— Это последний американец из той тройки, что прилетел с покойным Родригесом четыре дня назад.
— Внимание, это первый пост. Рейли покинул аэродром, возвращается по автобану номер двадцать четыре. Машину слышим, но можем потерять, очень плотное движение.
— Это аппаратная. Данные по Инне Кон. Образование высшее, музыкальное. На госслужбе не состояла, к суду не привлекалась, на учете не состояла, замужем, детей нет, безработная. Девяносто первый, девяносто третий годы — три случая привлечения к уголовной ответственности. Участие в Риге в уличных беспорядках, оскорбление должностных лиц действием при исполнении, подозрение на наркотики. Обвинения сняты. Пребывание в Германии легальное, контакты проверены.
— Есть хоть что-нибудь по контактам?
— Ни с одной интересующей нас структурой.
— Черт знает что…
— Извините, не понял?
— Ничего. Не обращайте внимания.
— Внимание, это второй. По адресу проживания Инны Кон, Шенебергштрассе, 181, прибыли две военные машины, «скорая», автобус криминальной полиции и эвакуатор. Пропущены за ограждение. Наблюдение невозможно. Ковальский уезжает. Кон остался в баре на соседней улице.
— Оставайтесь с ним.
— Слушаюсь.
— Это третий пост. Ковальский прибыл по адресу Шлоссштрассе, 4, где ранее был обнаружен их раненый с огнестрельным, и поднялся наверх. Ковальский активизировал электронные устройства неустановленного назначения. Эффекты те же, что были у Родригеса в отеле «Ванесса». У меня помехи по всему спектру.
— Это аппаратная. Касательно этой квартиры по Шлоссштрассе. Никаких следов пресловутой журналистки Ингрид Айсман. Скорее всего, служебное жилье. И еще, обрывок разговора Ковальского с
