мелочи.
— И тебе он тоже давал поручения?
— Слушай, может мы встретимся сегодня вечером, тогда и поговорим? — не отвечая на вопрос, предложил Гапонов.
Не трудно было заметить, что парень чувствует себя не в своей тарелке. Очевидно, он опасался, что кто-нибудь может увидеть его рядом с Доро.
— Сейчас разбежимся, — пообещал Денис. — И все-таки — давал он тебе какие поручения?
— Давал, — сдался Миха, очевидно поняв, что чем быстрее Денис получит интересующую его информацию, тем быстрее уйдет. — Ему как-то на вечер понадобился «Мерседес».
— Ну?
— Что — «ну»? Пригнал я ему лайбу. Отличный «Мерс» цвета мокрого асфальта.
— Понятно, — кивнул Денис, — Ты не сказал мне, где ты с ним встречался.
— А-а… — протянул парень, — Вон ты о чем… Так он мне позвонил и мы договорились встретиться в час на Пушкинской площади у «Макдональдса». Там он мне и дал задание. А сам перекусывать направился.
— Но ты потом не ушел? Так ведь? Ты полюбопытствовал, куда он затем отправится из «Макдональдса»?
Прежде чем ответить, Миха немного помолчал.
— Точно. Я потом увязался за ним. На всякий пожарный. Понимаешь, что-то в нем есть такое…
— Какое?
— Ну, давит он из себя неизвестно что. Этакого крутого, а сам — тьфу, сявка какая-то… Так и хочется врезать по его надменной харе.
— Ладно, — вернулся к интересующему его вопросу Денис, — И куда же он тебя привел?
— Ты не поверишь, — Гапонов сделал эффектную паузу и, подмигнув, завершил, — В лицей. В лицей с «литературным уклоном». Я потом во время перемены спросил пацанов, что вышли покурить, есть ли у них такой высокий и тощий, Борисом Александровичем звать. Так они в нем завуча признали. Тот еще, говорят, козел… Ну а потом как-то я его и до дома проследил. Он живет…
— Где он живет, я знаю, — прервал Доро. — Ты мне лучше скажи, с кем он живет.
— Откуда мне знать? Я что, свечку, что ли, ему держал?
— Фу ты, черт. Меня другое интересует. Живет ли он с родителями или с женой и детьми… Вот я о чем.
— А-а… Не представляю, — покачал головой Миха. — Этот деятель меня, между прочим, в гости к себе не приглашал.
— С его стороны это было большим упущением… Ну да ладно. Тогда вот что. Поподробнее опиши мне его. Возраст там, особые приметы…
— Немолодой уже. — задумавшись, оценил годы Бориса Александровича Миха. — Я так полагаю — лет сорок ему уже наверное. Или около того. Немного выше тебя ростом. Очень тощий. Ходит в черном длинном пальто… Что еще?
— Нос хрящеватый, с горбинкой? — подсказал Денис.
— Да нет! Какой там хрящеватый? Я бы сказал — короткий и почти что курносый. Смешной такой. У него пипка носа как бы из двух половинок состоит… Ну прям как задница. — Гапонов немного помолчал, вспоминая, чем ещё можно дополнить портрет завуча. — Глаза серые, несколько навыкате. Иногда едва заметно заикается.
Уточнив адрес лицея, Доро протянул Михе руку.
— Если потребуется, я тебе звякну, — пообещал он.
— Слушай, — удержал его ладонь Гапонов. — Ты уж лучше заезжай ко мне. А звонить не надо.
— Прослушивают?
— Не знаю. А вдруг?
— Ладно. Если срочно что потребуется, тебе позвонят и скажут: «Федя хотел бы получить должок». Запомнил?
Миха кивнул.
— Через полчаса после звонка будь у входа в кинотеатр «Саяны»… Бывай.
Попрощавшись с Гапоновым, Денис вернулся к поджидавшим его друзьям и пересказал им услышанное от Михи.
— Сейчас проверим, дома ли наш красавец, — предложил он, вытаскивая из кармана телефон Тюли.
«Красавца» дома не оказалось.
— Тогда поехали к нему на работу, — решил Денис. — Познакомимся и заодно узнаем номер рабочего телефона.
— А если он знает тебя? — искоса посмотрел на Доро сидевший за рулем Вениамин. — Вдруг ему известно, как ты выглядишь?
— С чего это ты взял, что беседовать с ним должен обязательно я? вопросом на вопрос ответил Денис.
Через некоторое время «Волга» Кислярского остановилась у типового школьного здания, напоминавшего в плане соединенную толстой перекладиной букву «Н».
— Ваш выход, сударь, — напомнил Денис, оборачиваясь к сидевшему сзади Смирнову. — Постарайся не задерживаться особенно долго. Не хотелось бы терять тут время попусту.
Не успел ещё Доро, сделавший предварительно тройку телефонных звонков, просмотреть первую полосу купленного в киоске поблизости «Московского Комсомольца», как вернувшийся Николай открывал уже заднюю дверцу.
— Имел честь быть лично представленным его сиятельству, — доложил он.
— За что это ты его так? — поинтересовался Вениамин.
— Да у него лысинка на затылке сверкает. Аккуратная такая, круглая. Прямо как тонзура у католического монаха… Кстати, и кончик носа у него действительно какой-то раздвоенный.
— О чем же вы с ним беседовали? — осведомился Доро.
— В основном о неблагодарности подрастающего поколения и об исключительной важности для него неоценимых трудов Бориса Александровича. Вы не поверите, но за те двадцать минут — полчаса, что я там провел, мне удалось от силы вставить пару фраз.
— Интересно, и в качестве кого же ты выслушивал его откровения? сочувственно усмехнувшись, спросил Кислярский.
— В качестве потенциального сотрудника сего лицея «с литературным уклоном».
Подойдя ко входу бывшей школы, а ныне лицея «с литературным уклоном», Николай первым делом ознакомился с объявлениями, вывешенными в тамбуре на специальной доске. Из них в частности следовало, что лицею срочно требуются физик, а также преподаватели французского и английского языков. Другое обращение просило передать секретарю утерянные варежки красного цвета. А криво наклеенный рядом листок из школьной тетради оповещал всех, что «Хмель — козел, хорек вонючий и больше никто». Текст аккуратно вывели крупными косо написанными печатными буквами. Несколько ниже явно другой рукой было размашисто приписано: «А ещё он дерьмо собачье!», и в качестве подписи красовался неумело изображенный череп над двумя перекрещенными берцовыми костями.
Николаю подумалось, что данные характеристики скорее всего относятся к интересовавшему его завучу. Но в любом случае повод для посещения был уже найден, а потому Смирнов резонно решил, что почерпнутой информации для знакомства с Хмелевым вполне достаточно. Он прошел в здание, где занялся поиском учительской.
Узнав о том, что пришедший собирается побеседовать с господином Хмелевым по поводу работы, какая-то женщина из учительской была столь любезна, что проводила Николая до кабинета завуча. Женщина показалась Смирнову на удивление серой — в прямом и переносном смысле этого слова. «Вам сюда», — наконец показала она на одну из дверей, однако сама не изъявила желания представить посетителя, а сразу же развернулась, как-то сочувственно поглядела на Николая и ушла.
Оказавшийся к счастью в своем кабинете Борис Александрович очень обрадовался, что посетитель
