пассивно, в качестве пострадавшей за свое упорство, помочь вышедшей на контакт «фирме» созданием трагического прецедента.
Но Лена оптимистически верила в свою звезду. После последней беседы с жаждавшими её сотрудничества «искусителями» прошло более месяца, но никто более не пугал её внезапными появлениями и звонками. Лена начала успокаиваться и постепенно забывать о несостоявшейся вербовке. Девушка решила, что самое страшное миновало. Интересные и занимающие в обществе видное положение мужчины как и прежде дарили ей свое внимание и драгоценности, женщины завидовали её красоте и интеллекту. Жизнь радовала приятными неожиданностями и не менее приятными надеждами на будущее. Тем более, что среди почитателей Елены появился молодой и интересный бизнесмен, который недвусмысленно дал ей понять, что собирается после предстоящего развода с супругой предложить девушке свои руку и сердце. Но — внезапно такое приятное настоящее превратилось в далекие и кажущиеся дивным сном воспоминания. Все пошло в тартарары — Елену арестовали.
— Обнаружили в сумочке наркотики, — подсказал Кислярский.
— Точно. И в сумочке, и при обыске на квартире, — кивнул Денис. Причем в больших количествах. Но нашли не только наркоту. На балконе благо дело происходило зимой — лежал расчлененный и разложенный по полиэтиленовым упаковкам труп. И когда через несколько дней труп удалось идентифицировать, то выяснилось, что речь идет о похищенном около полутора месяцев тому назад правозащитнике, выкраденном незадолго до того в одной из сопредельных стран — членов Содружества…
— И как же тебе удалось..?
— Как, как… Видишь — жив еще. Правда — пришлось, как тебе известно, уйти с прежней работы. Так сказать, в качестве платы за слишком добросовестно выполненные обязанности… Но зато Елена теперь не только на свободе, но даже вышла замуж за своего бизнесмена, который оказался на редкость порядочным человеком и чем только мог помогал ей и следствию.
— Ты никогда не рассказывал, неужели тебя «попросили» сразу после завершения этого дела? — вновь придвигая Денису полную рюмку, удивился Кислярский.
— Ну нет, конечно. Это было бы слишком уж явно. После освобождения Елены из-под стражи я проработал ещё более года. Ты же помнишь, мне инкриминировали превышение мер самообороны, когда я, спасая от насилия молоденькую девчушку, прикончил одного и изрядно покалечил ещё трех пьяных мерзавцев… Самое интересное — никто не хотел тогда принимать в расчет показаний пострадавшей и того обстоятельства, что убитый угрожал мне пистолетом, а остальные были вооружены металлическими прутьями и обрезками труб. Потом ещё мне дали понять, что я довольно легко отделался. Вот так-то… — Доро взял рюмку. — Ну, поехали.
— Помянем Кольку.
— Да упокоит Господь душу его… Давай.
— Видимо, мы основательно потревожили осиное гнездо, — поставив на стол выпитую рюмку, заметил Вениамин. — Ты гляди, как этот гад вдруг принялся за нас…
— А ему теперь ничего другого и не остается делать, — заметил Доро. Мы же загнали его в угол. Благодаря нам он понес, что называется, моральные, финансовые и людские потери. К тому же непонятным ему образом мы вышли на Клюеву. Уверен, её квартиру он все это время придерживал про запас.
— Знать бы, сколько у него ещё таких квартир…
— Но, обрати внимание, как раз именно эта его почему-то особенно беспокоит, — задумчиво произнес Денис. — Подозреваю, что-то с ней связано такое, что может нас вывести на «генерала». Вот только понять бы — что именно.
— Может быть, Клюева забыла сообщить тебе что-то важное?
— Может быть. Но теперь с ней будут беседовать уже другие. Следователи… Ну давай ещё раз помянем Кольку.
— Помянем.
Они молча выпили и затем несколько минут вяло закусывали приобретенной по пути снедью.
— Ты знаешь, страшно подумать, как мне смотреть в глаза родителям Смирнова, когда они прилетят на похороны из-за границы — заметил Доро. Ведь это я вовлек его в эту историю.
— Кончай! В чем твоя вина? Неужели ты думаешь, что при таких обстоятельствах Колька был бы в состоянии оставаться в стороне? Да он никогда не простил бы тебе, не объявись ты в то утро у него в Удельной. Как не простил бы и я, узнай, что вы вдвоем без меня пытаетесь найти гада, виновного в гибели Макса.
— А может быть — ещё и Вадимцева, — напомнил Доро.
— Да. Может быть, — немного помолчав, Вениамин добавил, — И мы его найдем, мы ещё возьмем к ногтю эту гниду… Уверен, мы уже близко — не даром он начал дергаться и стал вдруг таким активным.
— Все потому, что у него появилась информация. Если у дома Клюевой он просто использовал удачный случай, то вечером у милиции все было заранее спланировано. — Денис обильно полил бутерброд с ветчиной острым «чили». Знать бы только, кто этому деятелю дает наводки…
— Точно. В милиции у него свои люди наверняка есть, — подтвердил Вениамин. — Вот только вопрос — как их вычислить?
— Будем думать.
— Не наш ли это уважаемый следователь? Не от него ли «генерал» получает интересующие его сведения? — вновь наполняя рюмки, задумчиво произнес Кислярский и сам же себе ответил, — Хотя нет, едва ли. Это было бы слишком уж очевидно. Да и подставлять осведомителя такого масштаба под подозрения никто бы не стал.
— Я тоже так думаю. Информацию «сам» получает от кого-то еще…
— Угу, — кивнул Вениамин. — От секретарши, от связывавшегося с нами лейтенанта…
— От якобы случайно заглянувшего коллеги, или обеспокоенного ходом следствия начальника, — дополнил Денис. — Возможностей много. И как тут вычислить этого помощничка «генерала»…
— Давай думать, что у нас ещё осталось в активе.
— К сожалению, не так-то много. Но зацепки есть. Первое — мы знаем о связи с ним Хмелева. Второе…
— Кстати, — прервал своего виз-а-ви Кислярский. — У тебя в куртке последние кассеты записей — из его кабинета и из дома.
— Хорошо. Прослушаем позже, — Денис на мгновение задумался и продолжил, — Второе — известна номинальная хозяйка квартиры Клюевой Вероника Петровна Ананьева. И наконец третье — владелец обнаруженной мной у Клюевой визитной карточки, некий помощник депутата Госдумы Решетников. Игорь Измаилович Решетников.
— А ты не допускаешь, что наш «генерал» и этот Решетников могут оказаться одним и тем же лицом?
— Едва ли… — Денис потер суставом указательного пальца переносицу и повторил, — Едва ли. Такой острожный человек, как этот Викентий Евдокимович, никогда не стал бы закладывать свою визитку в оставленном Наталье блокноте.
— Да уж. Он так тщательно оберегал от Наташи и её родителей свою биографию, что наверняка не допустил бы подобной промашки… Но ты ещё забыл о тех трех деятелях, которых утром сдал милиции в Икше, — напомнил Вениамин.
— На них, как ты понимаешь, особых надежд возлагать не следует. Судя по всему, парни они достаточно тертые и неглупые. Сболтни они что, скорее всего никакие камеры с охранниками их уже не спасут… — Денис на мгновение задумался и добавил, — Кстати, можно ещё попытаться прижать Миху Маленького — того амбала, который служит на мелкооптовой базе охранником. Вот вроде бы и все. Больше мне пока ничего на ум не приходит.
Прослушивание на ночь кассет с записями из кабинета и из дома Бориса Александровича Хмелева неожиданно оказались не совсем пустой тратой времени. Во всяком случае один из звонков завучу в лицей вызывал несомненный интерес. Звонивший — судя по голосу заядлый курильщик — после обмена ничего не значащими банальностями сообщил завучу, что «бумажки до сих пор так и не поступили», и это «уже беспокоит шефа». На заверения Хмелева, что «все сделано» и что он «во всем разберется», его собеседник не без ехидцы поинтересовался:
