— Где-то так, вам виднее— почти ласково улыбнулась Марина. — В вашем случае отдел перфоменса так и не смог навязать любимую женщину, хотя подбирала ее новейшая компьютерная программа. Они не смогли управлять вашими… гм… сердечными привязанностями.
— И тогда Лева пошел на дикий шаг, — тихонько произнесла Ксана. — Он познакомил нас с тобой. Он видел, что я тебе нравлюсь…
— Он тебя мне подложил!
— Вот что, ребята! — ловко вклинился между нами Ласкавый. — Нам всем пора, а вы по пути договорите, ладушки? — И подтолкнул меня к выходу.
— Постарайся пережить этот вечер. — Костадис мягко приобняла меня за плечи. — Завтра федералы догадаются, что мы их надули, но стрелять в вас уже не будет никакого смысла. Они не сумеют доказать, что ты — не Сибиренко! Продержись хотя бы неделю, поживите в Москве пока у Пети. Мы соберем парламентские слушания…
— Я с ней рядом жить не буду!
— Лев Петрович, это ненадолго! Ведь госпожа Арсенова — ваша официальная любовница…
— Лева, только не при слугах. — Ксана подхватила меня под руку и ослепительно улыбнулась парню в кремовой ливрее.
От прикосновения ее бедра меня бросило в жар.
— Марина, вам отдельное спасибо! — Я помахал из окна, пока космический корабль, по ошибке поставленный на колеса, маневрировал между летных такси.
— За что?! — крикнула Симак.
— За восемь процентов… — Это я произнес очень тихо.
На разные голоса зарычали моторы.
Ласкавый, запахнувшись в шелковый шарф, на взлетной полосе раздавал автографы пилотам, к нему сбегались со всех сторон.
В лимузине играла музыка. Ксана смотрела на меня, не моргая, со странным выражением. Возле шофера уселись двое охранников, возле шлагбаума, за летным полем, поджидал бронированный джип.
— В Кремль, — приказал я.
— На праздник, Лев Петрович? — оформил счастливую улыбку шофер.
— Дай мне выпить! — Я входил в роль.
Ксана послушно открыла бар, наполнила на четверть стакан бурбоном. Мне предстояло полюбить напитки Сибиренко.
Наружи проносилась Москва.
— Лева… — тихо начала Ксана.
— Отстань! — Я скинул ее руку со своей ноги. — Еще налей!
— Януш, я прошу тебя, поговори со мной! — Она беспрекословно подлила янтарного алкоголя.
— Отстань, ты всего лишь мои восемь процентов! Когда все закончится, я опять тебя забуду…
— Но я не хочу!
— Чушь! — Я залпом опрокинул виски, кубики льда ударили по зубам. — Ты скучаешь по Льву, но его больше нет.
— Дурак, я по тебе скучаю! — Она придвинулась вплотную.
— Еще налей! — Я старался не вдыхать ее запах. Под нами промелькнула развязка Садового кольца.
— Нельзя тебе больше, ты должен быть трезвый! Иначе они состряпают байку, что Сибиренко был пьян! — Ее пальцы трогали мой затылок.
— Обойдусь без твоих указаний! — Я откинулся на кожаную спинку. — Так это правда, что Лев нас сам познакомил?
— Да… И ты сразу предложил мне замуж.
— Врешь! — Не вру! Ты мне очень понравился… — Но ты же замуж не согласилась?! — А как я поверю мужчине, который меня любит всего лишь на восемь процентов?
— Но теперь-то не на восемь… — Я внимательно разглядывал башни за окном.
— И я не на восемь, я на все сто…
— Ага, как же! И согласна только на гостевой брак!
— А ты еще раз предложи!
— И предложу, вот только для начала уволюсь с канала и распродам все акции! Я буду нищим, и тогда посмотрим, что ты скажешь!
Мы кричали шепотом, от нее пахло коньяком и травкой.
— Думаешь, напугал?! А вот возьму и соглашусь! Машину качнуло. Лифт опускал нас в парковочную ячейку под Васильевским спуском. В темноте я потрогал ее лицо, оно было мокрым от слез.
— Яник, я боюсь…
— Скажи мне еще раз! — Я поцеловал ее в соленые губы. — И тогда все пройдет удачно!
— Я… я люблю тебя и хочу за тебя в традишен. Продавай все, только сам…
Телохранитель распахнул дверцу. На красной ковровой дорожке улыбались мужчины с гладкими стертыми лицами. Их было очень много, но я уже не боялся. Я был уверен, что увижу завтрашний рассвет.
На все сто процентов.
