— Поразительное противоречие, — вдруг перебил ее друид, с такой интонацией, словно обращался к большой аудитории, а Младшая представляла собой не более чем любопытный экспонат для научного диспута. — Вероятно, это наследие этноса, к которому ты принадлежишь. Ты испытываешь стыд оттого, что приняла деятельное участие в убийстве врага. Разве надо стыдиться, когда убиваешь врага?
Младшая растерялась.
— Водный жеребец, м-да... — задумчиво покивал в пространство жрец. — Их много развелось в нижнем течении Клайда. Тебе известно, что он сожрал бы тебя?
— Да.
— Тебе известно, что этот хищник сожрал несколько разумных?
— Да, мне говорили, но...
— Но тебе его жаль. Ты скорбишь о нем, — закончил за нее старец. — Ты скорбишь, потому что с хищником поступили неоправданно жестоко, да? Ты скорбишь, потому что он был красив, а красивое, по определению, не может быть злым, да?
— Ну... я так раньше думала, — Анка почувствовала, что безудержно краснеет.
— Любопытная философия, — отстраненно заметил жрец. — Итак, обе колдовские ипостаси жеребца показались тебе чудесны, поскольку именно такие представления о красоте тебе внушили в детстве, да?
— Да, — автоматически согласилась Младшая и сама на себя рассердилась за эти бесконечные «да». Похоже, она способна только соглашаться!
— А что ты скажешь об этом красавце? — Друид щелкнул пальцами, вытянул руку, и...
Анка невольно отпрянула.
На предплечье у старика, обвивая его игольчатым рыжим хвостом, сидела маленькая горгулья. Впрочем, очень быстро стало ясно, что это совсем не горгулья, а какой-то другой уродец. В Изнанке Младшая насмотрелась всякого, но существо, переваривавшее пищу в наружном желудке, не сумела бы даже вообразить. Мордой оно походило на жабу, а глаза, если это вообще глаза, постоянно ворочались, как два маленьких локатора. Ниже широкого рта на колючее пузо свисал желтовато-прозрачный, влажный мешок, внутри которого переваливались темные комки. Три пары лапок с зазубренными крючками на концах, как у кузнечиков, свободно загибались за спинку, почесывали хвост или трогали пузо. Сосуды вибрировали под тонкой кожей, перегоняя кровь частыми, неровными толчками.
— Это лехээс. Он прелестен, да? Там, где он обитает, их осталось немного. Мы стараемся помочь, чтобы так называемые разумные их окончательно не истребили. Как ты догадываешься, лехээс крайне полезный и добрый зверек. Хочешь его подержать?
Анке совершенно не улыбалась перспектива обнять этот рыжий кошмар, но она сочла невежливым отказаться и, скрепя сердце, протянула руку. Лехээс, или как его там, с хлюпаньем втянул в себя то, что Анка приняла за наружный желудок, отчаянно замахал лапками и засвистел. Оказалось, что с обеих сторон морды у него щели, похожие на жабры, а на огненно-желтой спинке торчат бородавки. Младшая приготовилась к болезненным уколам, но существо ухитрилось не поранить ее ни одной из своих колючек. Оно цепко ухватилось за руку, обвило ее хвостом, а колючки втянуло внутрь. Из бородавок на спине лехээса сочилась клейкая зеленая жидкость.
«Все хорошо, это просто такой зверек, с какой-то другой планеты, — стараясь дышать ртом, уговаривала себя Анка. — Он полезный и очень добрый, и мне он очень нравится»
Лехээс освоился и понемногу выпустил на пузо свой пронизанный капиллярами пищеварительный тракт. Потом скосил на Анку оба фасеточных глаза и смачно испортил воздух. Наверное, он так поступил в знак особого расположения.
— Ты вежливая девушка, — рассмеялся жрец, забирая маленького монстра назад. — Лехээсы ценны тем, что поедают личинку гоа-гоа-чу, во время весенних кладок в саванне. Если разумные их окончательно истребят, саванны южного материка превратятся в пустыни. Человек всюду нарушает равновесие, н-да... Ты поняла, зачем мы тебе его показали?
— Да, поняла. Красота — не всегда полезна. А уродство, оно иногда лучше любой красоты.
— Нет! Не заставляй нас разочароваться в тебе, — строго оборвал жрец. — Я могу показать тебе еще десять тысяч креатур Творца, пока ты не дашь верный ответ.
— Тогда ответ такой... — Анка собралась с духом. — Красота... Красоты вообще не существует.
— Вот теперь мы довольны, — едва заметно улыбнулся друид. Младшей показалось, что он даже взлетел чуть повыше. — Ты сумеешь пройти Ритуал имени, хотя я считаю, что он тебе не нужен. Тебе ли не знать, девочка, что высшая цель — это польза?
— Польза? — как эхо, переспросила Анка.
— Как тебя зовут?
— Меня зовут Аня, — Младшая рассердилась на себя, что забыла представиться раньше. На всякий случай, она еще раз низко поклонилась.
— Можешь называть меня Гость Сеахл. Младшая не могла поручиться за точность перевода, каким-то неведомым образом происходившего у нее в голове. Зато она заметила, что перевод все-таки существует, речь друида иногда капельку замедлялась.
— Ты пройдешь Ритуал имени в брохе круитни. Обычным это удается нечасто, пикты суровы к своим и жестоки к чужим. Мы можем вспомнить несколько обычных. Трех, нет — четверых. Всего четверо сумели породниться с пиктами.
Младшая не стала спрашивать, что случилось с остальными соискателями, спустившимися когда-то в Изнанку.
— А можно спросить?
— Спроси.
— А почему я тоже «гость»?
— Покажи мне того, кто не гость, — вежливо ответил старик. Младшей фраза показалась натянутой и банальной, но Гость Сеахл дышал спокойствием и уверенностью.
Анка мысленно перекрестилась и кинулась, как в прорубь.
— А почему вы не пускаете меня на Пыльную тропу? Я ведь ничего здесь не испорчу, в Англии.
— Мне кажется, Гость Аня, ты недовольна нашими традициями?
— Нет... То есть, довольна. Но мне не понравилось, что из-за меня погиб дядя Эвальд, а еще Гвидо. Я не хочу жить за счет других, — Младшая даже не сомневалась, что жрецу известно все, что происходило с ней в Изнанке.
— А разве можно выжить иначе? — удивился друид.
— Можно, — твердо ответила Младшая. — Надо просто делать людям добро. Надо поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, — исправилась она. — И тогда не придется...
— Не придется никого кушать? — мягко завершил фразу друид. — Скажи мне, Гость Аня, тебе правится арбуз?
— Да.
— Тебе будет приятно, если я сейчас угощу тебя арбузом?
Гость Сеахл еще не закончил фразу, а прямо перед Анкой на блестящем серебряном блюде возник потрясающий, рассыпчатый арбуз. У Анки потекли слюнки.
Оказывается, она только и ждала этот момент. Она страшно соскучилась по прохладной сахарной мякоти, по хрустким долькам, обнимающим щеки, по неутолимой сладкой жажде. Руки сами потянулись к полосатым ломтям, но поднос проворно ускользнул.
— Корми своего друга, — приказал Гость Сеахл. Младшая сморгнула. Она никак не могла привыкнуть к фокусам друида. В левой руке она держала за шкирку крошечного Черного пастуха, а в правой — громадный кусок арбуза. Пес брыкался, поскуливал и воротил мордочку, не желая принимать угощение.
— Корми, корми! — стальным голосом повторил приказ друид. — Ты обожаешь арбуз, так сделай же приятное своему кровному другу. Поступи с ним так же, как я поступил с тобой. Что такое? Чем ты снова недовольна?
— Я... я... — Анка едва не плакала. Она никак не могла разжать пальцы и все продолжала тыкать истрепанным, мокрым арбузом в мордочку Ку Ши. Тот едва не захлебывался от сладкого сока, скулил и отбивался лапками. Грозный демон Изнанки размером сравнялся с той-терьером. — Не надо, перестаньте
