голубенькие метки, которые Харченко обозвал зондами.
Профессор возбужденно говорил и говорил, а Валька, слушая его, представлял колоссальное помещение диспетчерской, где десятки операторов анализировали информацию с Тхолов, передавали гражданам сводки погоды, военным — сведения о передвижениях врагов, а торговцам — данные о конъюнктуре и выгодных маршрутах. В любой момент каждый из тысяч живых кораблей мог принять по телепатической связи и показать экипажу все, что делается в каждой точке государства.
Вот только ни Харченко, ни Старший не знали, как активизировать видеоизображение. Похоже, они были обречены до бесконечности смотреть одну и ту же ленту, рядовой день воздушного диспетчера.
Или все-таки не рядовой, а самый последний день перед катастрофой?
— Откуда мне знать? — ответил на предположения Вальки Михаил. — Ясно одно: эта динамическая карта показывает фрагмент, не более того. Вероятно, покопавшись в аппаратуре, мы сумеем посмотреть сводки за предыдущий день и даже за год, но сегодня мы не увидим ничего. Сеть слежения разрушена.
— Ой! — виновато произнес Старший.
Он загляделся на карту и совершил какое-то неправильное движение рукой. Неправильное — в том смысле, что после долго не мог его повторить. Однако произошли два значительных изменения. Земной глобус, медленно вращавшийся вокруг них, резко побледнел, прежняя география сохранилась, на суше появился рельеф, и полностью сменились значки и флажки. Теперь в нескольких местах полыхали маленькие молнии, на Сицилии, в районе Сирии и вдоль течения Нила ярко-багровым горели двойные треугольнички, а на самой Атлантиде таких треугольничков появилось штук восемь. Сменились маршруты кораблей, и вместо оранжевых поплыли темно-синие, почти черные, точки.
— Постой, постой, — заволновался Харченко. — Ты чего натворил?
— Да вот, — смутился Валька. — Вроде ничего.
Он показал профессору на вторую, полупрозрачную пластину, вылезшую на консоли управления из-под первой. А под ней, в свою очередь, угадывались третья и четвертая, целая пачка гибких пленок, похожих на стопку рентгеновских снимков.
— Пожалуйста, прикасайся ко всему крайне осторожно, — взмолился профессор, присев на корточки перед пазом, из которого торчала управляющая пластина. — А лучше — вообще не прикасайся...
— Глядите, глядите! — перебил его Валька, указывая на вздрагивающую розовую сферу.
Атлантида с ее россыпью разноцветных моргающих меток смещалась вправо, уже выплыли из-за непрозрачной стенки салона Гавайские острова, и тут вдруг начало темнеть. Потемнел кусок океана, вдоль границы темноты пробежала белая линия, вдоль нее нарисовались в столбик корявые значки. После чего темная полоса поползла дальше, укрывая уже четверть земной поверхности тенью, и снова возникла белая полоса со значками.
— Я готов скушать свою шляпу, если нам только что не показали в динамике восход солнца, — Харченко завороженно качал головой. — Держу пари, вот эти пиктограммы, убийственно похожие на древнегреческие каракули, они обозначают параметры восхода в фиксированных точках. Понимаешь?
Валька отрицательно помотал головой, стесняясь собственной бестолковости.
— Тут ничего сложного, — объяснил Харченко. — Например, пятое июня такого-то года. Просто так, от балды. Карта нам показывает, что восход наступил на острове «икс в пять часов три минуты по времени метрополии.
— А что такое «метрополия»?
— Ну... это столица, главный город. Так вот, восход во столько-то, закат во столько, и другие параметры. Например, точная погода, сила ветра, высота воды.
— То есть у нас сейчас вылезла сводка погоды? А вот эти молнии везде зачем?
Харченко крякнул и почесал в затылке.
— Когда я вижу значок молнии, мне сразу хочется подумать об электростанции.
— Точно! Здорово!
— Ну, молодой человек, не уверен, что мы на сто процентов угадали, однако... У меня сразу возникает встречное предположение. Претендуя на известную научную смелость, оно, тем не менее, не лишено некоторого изящества.
Старший покрутил головой, вытряхивая из ушей непонятные речевые обороты, Харченко порой ухитрялся выражаться такими мудреными словами, вроде бы русскими, но закрученными в чудовищные узлы.
Они бы еще долго полемизировали и строили догадки, но на главном пульте напротив «крестовины» наездника начал пульсировать оранжевый овал. Старший влез в петли, со вздохом прикрепил провода. На связи был встревоженный Борусса.
— Почему мы вас не видим? Вам удалось спасти профессора Харченко? Он цел?
— Он цел, все нормально.
— Что именно «нормально»? Почему мы вас не видим в небе? Почему не взлетаете?
— Так это... не получается. Могу только по кругу, — Старший даже почувствовал облегчение, расписавшись в собственной бестолковости. Советника Боруссу он не видел, а видел его глазами какого-то другого мужика, седого, с кудрявой библейской бородой. Мужик подпрыгивал в кресле и нервно грыз толстую сигару.
— Валентин, это правда? — Из голоса Харченко исчез прежний оптимизм. — Ты не умеешь управлять? Мы не сможем вылететь отсюда?
— Правда, правда, — устало сообщил им всем Старший. — Я еще раньше пытался, вы же видели. По кругу могу, а по прямой — никак. Видать, пароль какой-то.
Борусса и седобородый чуть не подрались. Затем к их перепалке подключился кто-то еще. Старший терпеливо ждал.
— Мы не учли, что основной контур подчинен нервной системе штатного наездника, — повинился советник. — В любом случае, вам уже поздно эвакуироваться. Только что передали — район патрулируют русские вертолеты. Вы все равно не успеете разогнать Тхол.
Борусса опять коротко посовещался со своими.
— Есть только две возможности быстро вывести Тхол в безопасное место. Вы снимаете офхолдер и покидаете судно, тогда управление принимает наш диспетчер. Тхол не подчиняется командам извне, когда на борту есть люди.
— Очень мило вы придумали! А мы так и останемся тут замерзать?!
Младший советник скривился, как от зубной боли.
— Мы вышлем специалистов, как только русская авиация покинет район. Сейчас все наездники заняты, идет эвакуация выпасов.
— То есть мы в капкане?
— Дело в том, что Коллегия не заинтересована, чтобы Тхол покидал пещеру, — помолчав, ответил Борусса. — По некоторым сведениям, вас ищет ваша сестра.
— Как она может меня искать? Здесь лес и горы вокруг.
— Существует вероятность, что наши британские друзья вывезли ее через параллельное пространство. Для них не составит труда выйти на цель в заданной точке. Я понимаю, что все это вам кажется бредом, но...
— Не-а, — хихикнул Валька. — Я теперь чему угодно верю. Я так и знал, что Бернар ее вытащит!
— В критической ситуации ей можно доверить управление.
— Анке? Какое ей управление?!
— При контакте с нервной системой корабля в мозге вашей сестры активизируется программа навигатора.
— Тогда я буду ее ждать, — твердо пообещал Валька. — Жратва пока есть, вода тоже. Я ни одну сволочь сюда не подпущу, пока не дождусь сеструху!
Нож и солнце
Младшая очнулась от сна и сразу поняла, что ничего не изменилось к лучшему. Напротив, стало еще страшнее. Корпус самолета заметно подрагивал, снаружи разыгралась буря. Белые буруны свободно
