нисколько не возмущен, а наоборот, рад хоть чем-то помочь в беде. Рядом с ним щурился на свет еще один, незнакомый, смуглый, в тяжелой каракулевой бурке.
– Салям, Мурат! - поприветствовал президент, удерживая любопытного тигра забинтованной рукой. Он заметил, что из-под повязки сочилась кровь, что все обращают внимание, но заниматься собой было некогда.
– Я привел толмача, - сообщил татарин. - Дед научил его читать по древним книгам.
– Ну и что там?
– Там сказано… - Мурат на секунду замялся, комкая в кулаке свиток. - Не для чужих ушей.
– Ну-ка, расступитесь! - рявкнул Коваль на охрану. - Говори, Мурат, не бойся!
– А я не боюсь, - осклабился бородач. - Не мне надо бояться. В послании сказано, что Объединенный халифат объявляет тебе священную войну.
22. ПЕРВАЯ ПРОИГРАННАЯ ПАРТИЯ
– Я пойду один… - Христофор рукавом вытер с подбородка кровь.
– Нет, дружище, мы выйдем вместе, - отрубил президент и кивнул солдатам, чтобы взломали дверь. - Всем оставаться внутри, огонь не открывать!
– Ты ничем не поможешь… Если я не выведу их, никто не выведет. Здесь нет других присягнувших… Слушай, господин, теперь никто не будет в безопасности. Карамаз может рассыпать новые семена над городом…
– Так что же делать?!
– Ты приказал убить всех в озерных скитах. Там были присягнувшие, они могли бы помочь… Теперь осталась одна, его дочка, - Христофор ткнул пальцем в побледневшего Рубенса. - Привези ее с Урала, верни ей дом…
– Это враки! - взвился губернатор. - Арина никому не присягала!
– Присягала, папочка, присягала, - оскалился колдун. - Кому не знать, как тебе! Потому и не клянчишь у Кузнеца, чтоб тот ее из ссылки вернул. Знаешь ведь, что, пока она там, тебе спокойнее… Знаешь ведь, что тут, не ровен час, на свадьбу озерную сбежит…
И шагнул в снег.
Одну Пустотелую Артур увидел сразу. Закутанная в черное фигура каким-то образом удерживалась на узком, шириной в ладонь, карнизе. Наклонный железный карниз находился под окнами второго этажа, и было совершенно непонятно, как женщина туда взобралась. На снегу ясно отпечатались следы босых ног. Пустотелая не соскальзывала вниз и ни за что не держалась руками. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо, а под полами плаща словно раздувался спасательный плот. Разглядев следы, Коваль подумал, что, возможно, еще не всё потеряно, и в посланнице Карамаза осталась толика человеческого…
– Не шевелись! - прошептал Христофор. - Я буду говорить с ними…
Он поднял руки и двинулся вперед, мигом погрузившись до середины бедер в рыхлый снег. Краем глаза Артур заметил, как над козырьком крыши появились и исчезли несколько голов. Видимо, гвардейцы обвязались веревками и последние метры по скату ползли, окружая загнанного врага. За каждым окном, ощетинившись оружием, прятались солдаты. Сбежать отсюда было некуда, разве что…
И тут президент осознал, какую страшную глупость совершил. Он был уверен, что, благодаря сыну Красной луны, ловко провел погоню, а на самом деле подставил под удар сотни человек. И теперь уже нет никакой возможности отправить их обратно. Нет даже сил пошевелиться.
Если только…
Христофор заговорил, но свист поземки заглушал его голос. В закрытом пространстве двора ветер находил десятки щелей и каверн, и казалось, будто пиликает хриплый сбежавший из храма орган…
Сын Красной луны продолжал увещевать, воздев руки, он раскачивался и кланялся. Снежинки падали на его всклокоченные волосы, превращая голову в раздувшийся белый кочан. Артур никогда раньше не слышал этого языка и, тем более, не слышал, чтобы на нем разговаривал кто-то из приближенных…
'Я-хаан… я-хаана-на…'
Пустотелая хрипло захохотала.
Вместе с ней захохотала вторая, и Коваль увидел, где она пряталась. Их смех был похож на карканье хищных птиц, на бездушный грохот камнепада в горах, на отголоски ружейной канонады…
Христофор сбился на секунду, но тут же подхватил нить и продолжил свой странный напев. Что-то неуловимо-знакомое чудилось Ковалю в этой прерывистой мелодии, точно дунул сквозь метель пустынный суховей, вместо облезлых стен показались на секунду песочные барханы, вереница верблюдов, плоские глиняные крыши, подвешенные на кольях казаны…
'Я-хаана-нга-нана…'
Он почти перестал замечать, что стоит по колено в снегу в одной легкой рубахе, что ресницы покрылись инеем, а губы не разомкнуть. Он поймал себя на том, что начал плавно раскачиваться вместе с Христофором, и это открытие его почти не удивило.
Хотя в другое время президент был бы потрясен, узнав о скрытых магических талантах бывшего начальника голубятни.
'Это дух Озерников… После женитьбы в нем прорезалась сила, и эта сила пожирает его изнутри… Мальчик стал мужчиной… Он предан городу, но ничего не может с собой поделать, его тянет к корням…'
Пустотелая подхватила ломаный мотив.
Гортанные звуки чужой песни с замятыми согласными, режущие слух, внезапные переходы от визгливого фальцета к басам метались в тесном ящике двора, перекрывая стоны ночной бури.
Вторая ведьма вышла из темноты и, притоптывая, закружилась в неторопливом зловещем танце. Там, где ступали ее ноги, поднимался пар. Сугробы таяли на глазах, превращаясь в лужи, растекаясь ручейками. Спустя пару секунд обнажилась мерзлая земля с островком пожухлой травы…
'Иль-анаа-на… Иль-ахаана…'
Трое пели всё громче и громче, слаженно, почти красиво, словно давно отрепетировали мелодию и наслаждались совместным действом.
Артур чувствовал, что сердце выпрыгивает из груди, его трясло, как в лихорадке. Ноги сами поднимались и совершали сложные движения, нечто среднее между шаманской пляской и чечеткой, только в замедленном темпе. Краем затуманенного сознания он улавливал трусливые метания тигра, оставленного в коридоре, и суеверный ужас, охвативший подчиненных.
Он не успел проследить, как Пустотелая спрыгнула с карниза и присоединилась к танцующей подруге. Теперь они кружились рядом, почти синхронно повторяя движения Христофора. В их песне больше не звучала размеренная поступь каравана, не угадывалось жаркое дыхание пустыни. Голоса стали ниже, прорезались тревожные, почти трагические нотки. Не понимая ни слова, Коваль бессознательно создавал перед собой картину…
Старухи с морщинистыми руками, плечом к плечу бросающиеся на крышки гробов… Множество закрытых гробов, готовых к захоронению. Багровый солнечный диск, висящий над барханами, косые тени, песок на зубах… Мужчины с закрытыми лицами, блеск глаз и блеск оружия… Человек в зеленой чалме ложится ничком на землю, лицо его заплакано… Суровые мужчины преклоняют колени рядом с ним, отвернувшись от кровавого заката…
Коваль очнулся, когда понял, что колдун отступает назад.
Христофор перемещался крайне медленно, почти незаметно, и словно тянул обеих женщин за собой. Он ни разу не обернулся, не сбился с ритма, но кое-что изменилось. Артур опустил глаза и увидел, что Христя перед выходом во двор успел разуться. Теперь его голые пятки посинели и покрылись царапинами, задубевшая от пота рубаха встала колом, рыжие космы превратились в сосульки.
А еще он охрип, и с каждой минутой это становилось всё заметнее. Несколько раз он сбивался, со свистом выпуская воздух из легких, и отхаркивал мельчайшие капельки крови на снег.
Христофор выманивал Пустотелых наружу.
