иначе мы выпустим в город еще десяток Пустотелых, и погибнет гораздо больше народу. Пока ты будешь бояться взрывов, я в безопасности! Попробуешь меня тронуть - конец отродью твоих любимых Качальщиков.
Карин довольно рассмеялся.
Артур почувствовал, как земля уходит из-под ног.
'Этот мерзавец направил убийц в интернат… Пускай думает, что мы не знаем, как от них избавляться! Лишь бы он не догадался, что Черный Дед дал нам средство…'
Он представил, что случилось бы, если одна из Пустотелых взорвалась бы в детской спальне. Что после этого сделали бы с президентом Хранители, доверившие ему своих чад, это второй вопрос.
– Если что-то случится с детьми, ты не долетишь…
– Неужто мы будем запугивать друг друга? - ощерился Карин. - Я могу скинуть на тебя бомбы, но не хочу. Я хочу, чтобы твой груз остался в целости… Но если я не доберусь живым до города Двух Башен, мои шпионы выпустят еще десяток Пустотелых. Ты будешь трястись, но ничего не сможешь поделать!
– Кому ты платишь, Карин? Азерам, татарам, таджикам?
– Какая тебе разница? Для доброго дела всегда найдутся исполнители.
– А где гарантии, что ты не прикажешь Пустотелым взорваться позже?
– А какие у меня гарантии, что завтра твои солдаты не нападут на Стамбул? Ты собрал большую армию и надеешься на помощь чужеземцев. Не скрою, у меня пока нет столько солдат, но…
– Это пока! Ты ведь надеешься на помощь эмира?
– Вот как? - на секунду растерялся Карамаз. - У тебя тоже длинные уши, президент…
– Стараюсь.
– Ты постарел, Кузнец…
– Ты тоже не молодеешь, соборник.
– Не называй меня так! - У Карина дернулась щека. Впрочем, он тут же взял себя в руки. - Пожалуйста, не называй. По крайней мере при них! - Он качнул головой в сторону, где застыли янычары.
– Ты боишься собственных солдат?
– Я осторожен и потому до сих пор жив, - Карин хихикнул. - Говорят, что ты тоже не делаешь шагу без сотни штыков.
– Как же к тебе обращаться? - Бывший соборник пожевал губами.
– Зови меня имам.
– Что?! Ну, ты обнаглел! - вырвалось у Артура. - Ты претендуешь на роль их духовного лидера? Или откопал в дальней родне потомков пророка?
– А ты? - быстро спросил Карин. - Ты придумал слово 'президент', а слышал, как зовут тебя люди? 'Русский эмир'!
– Я не занимаюсь религией, а ты калечишь психику детей.
– Ты не меняешься, Кузнец. Опять говоришь непонятно.
– Как тебе новая вера, не жмет? Говорят, когда-то ты неплохо пел в московском соборе.
– Не тебе меня укорять. Ты сам меня убеждал, что Бога нет.
– Ты же русский, Карин!
– При чем тут язык? - взвился бывший соборник. - Ты меня еще матерью попрекни! Ладно, Кузнец… Раз уж тебе так неймется, я расскажу. Ты наверняка считаешь, что меня заманили золотом? Это неправда. И в отличие от тебя, я не использовал посланцев шайтана, чтобы покорить страну.
– Ты говоришь о лысых псах?
– Обо всех тех исчадиях ада, которыми снабдили тебя проклятые лесовики. А что оставалось мне после того, как ты начал на меня охоту? После того, что я сделал для Петербурга, меня начали травить, как бешеного зверя! Я помог этому старому дураку, бывшему губернатору, я укрепил город, высадил тысячи деревьев, я очистил реку от падали, я изгнал вонючих дикарей! И что за это?.. Со мной остались три сотни верных людей и вера, больше ничего!
– Какая вера, имам?
– Не кощунствуй… - погрозил пальцем Карин. - Я долго думал и советовался с Озерниками. Кстати, они тоже не делали тебе ничего плохого, но ты их истребил… Но пусть это будет на твоей совести, Кузнец! Так вот, я понял, что в России мне делать нечего. Я ехал через деревни, где люди спят в обнимку со свиньями. Я видел стариков, которых дети выгоняли на улицу, потому что нечего жрать молодым. И никто из молодых не вспоминал, что эти старики произвели их на свет! Я видел церкви, в которых из стен выламывали доски на обогрев, а под иконостасом справляли большую нужду. И никому не было дела ни до Бога, ни до молитвы. Я проезжал через деревни, где не встретил ни одного трезвого человека. Все хлестали брагу, а недоенные коровы выли, как волки… Ты думаешь, Кузнец, я не хотел остаться?!
На жилистой шее имама дергался кадык, седая бородка полумесяцем оттеняла желтизну его впалых щек. Только глаза горели безудержным огнем.
– Я очень хотел остаться, Кузнец, только я понимал, что ты рано или поздно доберешься до меня в любом поселке по эту сторону Урала. Так предрек Белый ладожский Дед, а он никогда не ошибался. Я мог бы забраться в глухомань, основать новую коммуну и проповедовать остаток дней… Но я! - Карин ударил себя в грудь. - Я двадцать лет служил в Москве вашему погибшему на кресте идолу! И я лучше тебя знаю, где заканчивается вера этих людишек! - Карин ткнул пальцем в окно. - Их вера заканчивается там, где начинается бутылка! Их веры хватает лишь до порога церкви, а дальше они ищут, как бы стащить добро у соседа. Они готовы закопать любого, кто живет лучше них, и ни во что не ставят собственные обещания…
– Люди везде одинаковы, имам.
– Эти люди, которых ты так защищаешь, поносят не только других, но и себя. Они падают в дерьмо и смеются! Очнись, Кузнец! Я видел десятки разных народов, но не встречал такого, чтобы люди сами смешивали себя с грязью и посылали себя матерно. Они гордятся тем, что живут как свиньи. Плачут, но кричат об этом с гордостью.
– Они изменятся, Карин…
– Люди меняются, когда начинают бояться. Когда они знают, что каждый грех будет зачтен на небесах, что на плечах у них сидят ангелы, они иначе воспитывают детей.
– Так мы никуда не придем, - вздохнул Коваль. - Ты хотел встречи. Если мы обсуждаем условия мира, я готов продолжать. Если нет, то я пошел. Мне не доставляет удовольствия с тобой общаться.
– Жалеешь, что не убил меня десять лет назад? - снова хихикнул старик. - Я вот тоже раньше переживал, что не прикончил тебя в Москве. А потом подумал, что должен быть тебе благодарен. Да, да! Твои друзья-колдуны вылечили мне печень, исправили зрение, и даже суставы не мучают меня так, как раньше. Все эти годы было интересно наблюдать, как ты взрослеешь. Хочешь честно, Кузнец? Мне очень жаль, что мы не смогли договориться. Если бы ты не начал на меня охоту в Петербурге, то стал бы президентом намного раньше, и эта глупая война не началась бы.
– Что ты предлагаешь?
– Нет, Кузнец, это ты мне будешь предлагать, а я подумаю, соглашаться или нет. Я тебе кое-что расскажу, а ты сам решишь, как поступить. Только на сей раз тебе не удастся посоветоваться с любимыми Качальщиками… - Карин засмеялся, брызгая слюной. - Решать придется одному! Так вот, твои немецкие друзья тебя предали. Ты слишком хорошо думаешь о людях. Ты думал, они доберутся до Рима и направятся в Грецию, чтобы нас окружить? Вместо этого немцы договорились с Англией…
– Ты блефуешь!
– Не понимаю слова… Ты хочешь оскорбить меня? Это просто глупо.
– Я говорю, что никакой английской армии не существует.
– Ай-яй-яй, доверчивый демон! Это тебе внушили бургомистры, а ты не удосужился проверить! Знаешь, почему так долго нет вестей от твоего норвежского адмирала? Молчишь? Да, я осведомлен гораздо лучше, чем ты думал. Ты думал, что Карин - просто выживший из ума старик, которому нравится убивать детей? Нет, любезный президент, всё гораздо серьезнее. Их смехотворного флота больше не существует. О, не переживай так сильно! Я уверен, что все остались живы… Ну, или почти все. Просто жалкие посудины, на которых плыли твои союзники, потоплены. Мы расстреляли их из пушек, когда они пытались подойти к древней эскадре. Зато у берегов Испании появился английский флот. У них в строю шестнадцать боевых
