– И – раз! И – раз! – в такт ударам барабанов выкрикивали младшие командиры.
Щиты двигались, принимая на себя шквал огня. Все, кто успевал проскочить между пуль и скатиться с незащищенного гребня, прятались за подвижным укрытием. Молотобойцы продолжали расширять дыру у самой земли, через нее тащили упирающихся коней.
Вертолет кружил совсем близко.
Армия эмира Саида использовала системы залпового огня. Бродяга насчитал четыре тяжелых грузовика с выставленными упорами и задранными направляющими. Точнее, четыре машины находились в пределах обзора, они были расставлены на искусственных возвышенностях, укрывались за маскировочной сеткой и наверняка абсолютно не просматривались днем. И каждый залп сопровождался помимо дикого воя долгим огненным смерчем.
В свете этого адского огня стали видны как минимум четыре линии укреплений. Вершитель стоял в обнимку с занавешенной клеткой, на самой верхотуре, в пыли, гари и пепле и завороженно следил, как за ближайшей линией минометов разворачиваются боевые машины пехоты.
Навстречу хаосу и дикости выступили регулярные, отлично обученные роты, как будто вчера покинувшие тренировочные лагеря. За первой линией маскировочной сетки виднелись два ряда окопов и траншей, периодически ныряющих в блиндажи. Между ними торчали песочно-рыжие колпаки дотов, бойницы вращались, в них поблескивали пулеметные стволы. Еще дальше, метров через сто, росла широкая полоса кустов, над которой возвышался барьер из щебня и камней. Барьер казался бесконечным, он убегал в обе стороны, параллельно Железной стене.
– Вперед, во имя Милосердного! – кажется, с той стороны точно так же молили о помощи.
Залп!
Звезды потускнели, машины дернулись от отдачи, отскочили назад. Возле них копошились маленькие фигурки солдат. Очередная порция смертоносных ракет умчалась за стену. На севере гул разрывов смешался с неистовыми воплями.
– Вершитель, они подожгли наши башни! Они плюются огнем!
– Не отступать! Брат Ахмед, скачи к резерву, поднимай всех. Скажи им – второго шанса не будет!
Подгоняемые командирами, на стену хлынули тысячи. Подъемники и башни заработали на полную катушку. Загоревшееся сухое дерево тушили черкесками, халатами и голыми руками.
– И – раз! И – раз! И – раз!
Брат Михр сменил носильщиков возле щитов, прежние валились от усталости. Под прикрытием корабельной стали первые четыре эскадрона оседлали коней.
– Вершитель, они ждут команды! Они ждут, когда ты поведешь их за собой!
Грохот встряхнул почву. Из очередного пролома в стене на южную сторону посыпались неистовые огнепоклонники. Эти по какой-то причине ненавидели халифов больше всех. Из окопов ударили пулеметы, но опоздали. Неся огромные потери, исфаханцы успели выставить вдоль своих передовых позиций бронированные щиты. Это была идея Бродяги, и он очень ею гордился – закупить броню и сколотить из дерева щиты для медленного наступления на вражеские окопы. Пожалуй, это была его единственная идея из области военного строительства, не считая барабанной сигнализации. Да и задумку с барабанами он почерпнул из древнего американского фильма. Там именно так, под градом стрел, наступали на врага то ли афиняне, то ли римляне. Бродяга настоял на покупке безумно дорогого металла – и оказался прав. Верхнюю линию щитов выстроили поверх стены, нижнюю уже тянули внизу, под ураганным пулеметным огнем. Пули рикошетили, от металла летели искры. Все равно, всех укрыть щиты не могли, на флангах отчаянные джигиты гибли сотнями.
– Вершитель, конница ждет тебя!
– За мной! – воскликнул мортус, но голос его потонул в общем крике. Он внезапно понял, как следует поступить. Разумеется, организованные войска халифата невозможно одолеть лобовым натиском. Их можно одолеть только очень сильным лобовым натиском, их следует взорвать изнутри! Иначе через час от многотысячной варварской армии останется груда мертвецов!
Бродяга пролез между щитами, которые удерживали вокруг него сыновья Рушана, и начал спускаться вниз. С южной стороны вдоль стены повсюду имелись крепкие стационарные лестницы. Когда-то здесь, очевидно, дежурила постоянная охрана, Бродяга краем глаза заметил осветительные вышки, провисшие телефонные провода и будочки с наблюдательными щелями вместо окон. Когда-то арабы полуострова объединились для защиты своей родной земли от страшной болезни. Вероятно, в этих будочках днем и ночью дежурили добровольцы, подменяя солдат регулярной армии. А другие добровольцы патрулировали пустыню на джипах и верблюдах, пока строилась Железная стена. Но прошли годы, сражения утихли, а редкие набеги кочевников научились эффективно отражать мобильными группами…
– За мной, братья! – он закричал на пределе голосовых связок.
Бродяга покрепче обхватил клетку, прижал ее к груди и повернулся в сторону Аравии. Укрытый роскошными тканями, Феникс молчал, но что-то с ним происходило. Бродяга вслушался в свои ощущения… И похолодел.
С каждым его шагом навстречу смертоносному металлу и огню стих укорачивался, забывался. Последние дни старец повторял поэму, как молитву, по несколько раз в день, даже ночью он вскакивал, чтобы убедиться в собственной памяти. Вчера Феникс пел дважды, перед примкнувшим отрядом воинственных паки, на это ушло два слова. На усмирение драки между бедуинами и горцами из клана орла была израсходована целая строка…
Зато сейчас каждый шаг Бродяги стоил ему слова. Вместо испаряющейся вечности к нему все быстрее возвращались молодость и силы, но они не радовали его. Совсем недавно Феникс казался невероятно тяжелым, первые мили в Змеином ущелье старец задыхался, таская на себе ленивого избалованного попутчика. Зато теперь он нес клетку фактически одной рукой, подцепив ее двумя пальцами.
Он спускался по бетонным ступеням, а вокруг бешеной стаей свистели пули. Ни одна не задевала его. Очень близко он видел стрелков, засевших в окопах. Слева в небе появился рассеянный луч света, на бреющем полете приближался вертолет.
– Братья, не отставайте! – снова завопил он и сам удивился, насколько зычным стал голос. Он ведь давно позабыл, когда последний раз на кого-то кричал. Бродяге казалось, что он произносит русские слова, но его понимал каждый воин. – За мной, братья! Феникс выведет нас!
