представители из Ростова и Самары уже неделю жили в «Астории». Предстояло утвердить две генеральские должности, восемь полковничьих, число полков, которые обязаны будут выставлять станицы, определиться с довольствием и фуражом. Кроме того, на место следовало послать целую команду клерков из земельного департамента – для точной регистрации отводимых пахотных земель. Отдельно президент подчеркивал, что на каждого служивого следует переложить расходы по содержанию коня, сбруи и военной формы, а взамен освободить их от общих налогов в казну и подорожных сборов на всей территории страны. Так-с, непросто будет…
Дальше что там? Михаил отхлебнул чая, отворил окно. Чем-то не нравилось ему сегодняшнее утро. Вроде всё как обычно, серый дождик накрапывает, на крышах перекликаются караульные, по Неве плывут к торговой стоянке баркасы с ладожской рыбой, первые подводы торгашей ползут через мост, торопятся на Сенную…
Но что-то не так. Даже пахнет иначе.
Гадость какая-то.
Рубенс с раннего детства привык доверять предчувствиям. Собственно, любого родители теперь учили жить именно так – доверяя внутренним позывам, как живут дикие птицы или белки. Даже возвращение в мир газет и телефонов не могло пока отбить это сверхчувственное восприятие.
Что-то дурное затевается…
Он вернулся к бумагам. Так-с… Записка Кузнеца в Министерство сельского хозяйства об открытии соляных промыслов… уже стоит пометка Рубенса-старшего, что геологи выехали на озера. Хорошо… Указ президента о финансировании государственных театров, тарифы и зарплата актерам, средства на организацию школ-студий, на актерские классы… Господи, он и слов-то таких не слыхал! Театров всего три, да и те никому не нужны! Студии, придумает же такое… Но ведь придется, сегодня же придется передать в департамент по делам культуры. Вот и пусть готовят проект сами! У них еще предыдущий проект в Думу не представлен, насчет сбора книг и организации библиотек.
Так-с… Интересно, есть вещи, о которых Кузнец забывает? Проект указа с пометкой для Рубенса- старшего – непременно закончить за лето. Невзирая на военные действия, снарядить большую экспедицию в Ханты-Мансийск с целью разведки и состояния дел на прежних нефтяных и газовых приисках… Господи, да где ж этот Мансийск на карте-то? Миша неожиданно вспомнил, что норвежские спецы, которых министр Портос выписал «за любые деньги», уже третий день околачивают груши по кабакам и увеселительным садам. Звонкой монетой им казна платит, а экспедиции что-то не видно. Так-с, пометку «срочно» и – к деду на стол.
Так-с… Продолжим. Кузнец требует принять решение об открытии трех дополнительных типографий. Срочно перепечатывать книги, так… Это понятно. Это к министру промышленности. Дальше. От министра Портоса сразу шесть новых идей. О твердых ценах на закупку зерновых. О тарифах на железнодорожные перевозки. О вводе двойной пошлины на все ввозимое мясо. Ой, вот это уже совсем лихо… Ладно, он мужик умный, пусть сам отстаивает. Мое дело – в план заседания воткнуть.
Что там еще? Ага, в четверг заседание в медицинском министерстве. Отпущены деньги на фельдшерские школы, в двенадцати городах разом должны открыть. Осталось назначить исполнителей, кто поедет, здания подберет на местах; и преподавать кому-то надо, отсюда пошлем… Ага, списки уже есть, но медики просят с ними послать полицию или армейских офицеров… Отлично, все бумаги – на стол начальника полиции, с пометкой – отчитаться в трехдневный срок. Пусть выделяет людей, а то зажирели…
Что ж за дрянь такая в воздухе носится? Тишина, словно перед ураганом… Неужто прав был монашек этот, как его? Ципер или Цынер? Ни за что имен этих варваров не упомнишь. Рубенса слегка передернуло при воспоминаниях о событиях воскресенья.
Началось с того, что заявился в город этот ненормальный буддийский монах. Его повязали на новгородской дороге, да он и не сопротивлялся. Почти сразу отпустили, нашлись у монашка доводы, от самого Кристиана привет привез. Кто же против Хранителя памяти попрет, когда с ним лично президент дружен? Короче, позвонил сам Рубенс-старший, велел отпустить этого, как его… Цыпера, что ли? Велел отпустить, но не совсем, а мигом в Зимний доставить. Ибо мало ли что… Кто их разберет, Качальщиков старших, тех, что в города не суются, колдуют себе в скитах…
Однако Цынер этот повел себя не просто странно, но и вовсе не пристойно! Вот какие слова Мишка теперь знал, потому как по приказу президента посещал вечером философский факультет! Цынер отправился прямым ходом к патриарху, оторвал того от отдыха – и в патриаршей машине приехал во дворец. Этим неугомонный бурят не ограничился. Имелось у него с собой секретное слово и для Деда Касьяна. Вот кого не ожидал встретить в Эрмитаже Рубенс, так это посла от Озерных колдунов! Заслышав колотьбу его мерзкого посоха, даже болотные коты караульных, уж на что свирепые зверюги, и те полезли под лавки. Рубенс-младший, как увидел эту троицу вместе, – глазам не поверил. В парадной буфетной, под хрустальной люстрой, рядком уселись и тихонько беседуют, ну прямо дружки!
Дед Касьян и прихлебалы его, в отличие от Качальщиков, в столице жить не боялись. Их боялись и ненавидели, а они – никого. Кроме Качальщиков лесных, да самого Кузнеца, пожалуй. Дед Касьян одновременно был вроде посла от всех псковских и чудских и по совместительству брал на себя связь с президентом. Когда-то, в бытность Мишки Рубенса ребенком, такое общение между двумя озерными колдунами, разделенными сотнями верст, было делом привычным, но не теперь. Дед Касьян жаловался Рубенсу-старшему, что на мысленное «соединение» с дедом Саввой уходит все больше энергии, а слышно и видно брательника все хуже. С некоторыми же молодыми Озерниками вообще невозможно общаться на расстоянии, мол, сломалось что-то в природе. Особенно после того, как президент привез из далекой Франции эту ненормальную девчонку, Арро, или как там ее фамилия, и она запустила в работу аж три радиостанции! Мало того, она ухитрилась расконсервировать производство кабеля, хотя Качальщики выступали резко против. Но кто их особенно слушает, дурней лесных, подумал Мишка. Прошли те времена, когда плевков Сатаны и ручных Летунов боялись до одури, нынче иные ветры дуют. Нынче и мамочки не в цене, женщины рожают и рожают, и двойняшек, и даже тройняшек полно, во как!
А эта буйная Арро, прислал ее нечистый на головы Озерников, и радио устроила, и телефонные линии аж до Ярославля провела, и через каждые двадцать километров распорядилась башни строить, релейные станции какие-то…
Это как насморк, объяснял Рубенсу-старшему дед Касьян. Ты при насморке чего чуешь? Ничего? Вот и для нас… все эти ваши радио, провода и прочие телефоны – вроде насморка. Скоро перестанем чуять друг дружку. Только насморк лечить можно, а эта зараза – навсегда…
Рубенс на такие речи только руками разводил. Время назад не повернуть, хоть тресни!
И вот они уселись в кружок, только чарок заздравных не хватало. Цырен этот, вот как его звать, с ним – Касьян, с посохом неразлучный, и сам личный духовник президентской жены, главный поп страны. Посидели, поболтали, и патриарх лицом почернел. Мишке велели срочно деда искать, всюду искать! Чуть позже снова вместе собрались, уже в присутствии Рубенса-старшего, еще коменданта позвали, врачей и младших трех
