Чтобы не обжечь ладонь, ему пришлось размотать длинный рукав рясы.
– Огня! Огня еще, веревка может погаснуть!
– Крепче держитесь за руки!
Перед тем как медвежья шкура укрыла запрокинутое горло Цырена, Хранитель памяти кое-что увидел. Он никому не сказал, потому что есть вещи, о которых лучше не рассказывать. Есть вещи, которые не предназначены для человеческого глаза. Нелепая мохнатая игрушка, только раскраской напоминавшая о грозном хищнике, выпустила коготки и вцепилась в мокрую от пота кожу Цырена.
– Ах ты, бесовская сила, руны его тают, – всплеснул руками Олеша. – Отче, есть ли еще голубиная кровь?
– Держи, парень, – Исмаил передал пузырек. Его седые косички стали дыбом, точно их намазали салом.
– Держите руки вместе! – проявила вдруг активность Анна. – Руки вместе, встали в круг, живо! Аль не чуете, что пакость эта из нас душу повытянет? Каждого, по одному, высосет, как упырь – зайчонка!
Мужчины послушались. Стальная воля Хранительницы Рода сплотила их в беде, как это неоднократно случалось прежде. Мозолистые ладони Качальщиков переплелись, Кристиана обняли за плечи, за талию. Белые одежды развевались, вокруг колдунов летали мусор, листья, обломки сучьев…
– Что это? Затих? – слышалось только тяжелое дыхание, да храпели во дворе перепуганные лошади.
– Он… жив?
– Не слыхать разве? – Исмаил потрогал разбитую губу. – Сердце-то стучит, точно молоток!
– Жив, да только то не он, – Мама Анна уселась у окна, обессиленно привалившись к стене. – Кристиан, душа моя, табачком не богат?
Кристиан непослушными пальцами развязал кисет.
– Можно уже?
– Можно, чую, что можно. – Дед Касьян перешагнул тлеющую веревку, рванул в сторону душное покрывало. Митрополит на всякий случай прикрылся Библией.
– А ведь и точно – не он, – произнес Олеша, поджигая три упавшие свечи. Он принес в круг больше огня, вытер белое, точно гипсовое лицо бурята влажной тряпкой. – Что теперича делать будем, братья?
– Ждать, – Кристиан раскурил трубочку, почтительно поднес Хранительнице. – Ну, Мамочка, не обессудь, коли что. Ты нас всех спасла…
Ветер стих, словно боги захлопнули форточку.
Цырен поднял голову. Двинул плечом. Кожаные веревки на левом запястье лопнули, стальной гвоздь вылетел из доски, как легкая булавка. Мужчины схватились за оружие.
– Ну? Что? – не вытерпел Олеша.
Монах лежал неподвижно, разглядывая свою левую кисть. Он поднес ладонь к глазам, словно в сумраке пытался рассмотреть присевшую на пальцы божью коровку. Потом он так же, не торопясь, освободил правую руку и сел. Мокрые кожаные веревки, которые не сумели бы порвать и двое крепких мужчин, он играючи превратил в клочья.
– Мать честная… – Дед Касьян попятился.
Цырен встал и повернулся. На груди его дымились следы от кошачьих когтей. Сам онгон бесследно исчез.
– Не бойтесь, – глухим голосом произнес монах. – Теперь мы его задавим!
Он снова поднес к глазам ладонь. И все увидели, как вместо ногтей из подушечек пальцев тянутся острые загнутые когти.
Часть третья
КОПИ БЕЛОГО ЦАРЯ
25
О ТАЙНЕ БАНКОВСКИХ ВКЛАДОВ
– Как зовут этого подонка?
– Доктор Ланье. Доктор Ланье Третий, с вашего позволения,
– Поднимите его и усадите, пока он нам тут не испортил воздух. Герр Богль, я полагаю, что с моим немецким они не справятся. Вы не согласитесь переводить?
– Почту за честь, мой президент.
– Первым делом переведите им: мы реквизируем все дирижабли.
Коваль выглянул в высокое стрельчатое окошко. Ему очень нравился этот уютный город. Но еще больше ему нравилось то, что он видел под гранитными брусками мостовых.
Много любопытного. И этим любопытным следовало честно поделиться.
– Доктор Ланье говорит, что это невозможно. Дирижабли обеспечивают почтовую и пассажирскую связь с Миланом, Берном, Цюрихом…
– Раньше поддерживали. До того, как Швейцария вступила в войну.
