– Интересно наблюдать, как вы пишите, – сказал Широков. – Непривычно!
– Ах, это… Такой уродилась… Знаете, у нас хорошая библиотека.
Они поговорили о книгах, вспомнили любимые, потом Татьяна Андреевна неожиданно сообщила:
– Первый раз за время, что здесь работаю, отдыхающий сбегает до окончания путевки, и даже не предупредив меня!
– Вы Мокшанского имеете в виду?
– Кононова… – возразила Лосева растерянно.
– Он вчера пробирался по парку с чемоданом в руках!
– Да? Я думала, он сегодня утром уехал… Выходит, он следом за Михаилом Германовичем… исчез? Странно…
– Что странно?
– Так… – Лосева неопределенно пожала плечами.
– Эх, Татьяна Андреевна! – Широков укоризненно покачал головой. – И вы в пинкертоны подались! Я Медведеву говорил: мало ли какие обстоятельства могут у человека возникнуть!
– Оно, конечно, так… Виктор – любопытная личность: москвич, представился инженером- электронщиком какого-то НИИ. Только, сдается, ложь это! На мой взгляд, он профессиональный картежник, зарабатывающий игрой себе на жизнь!
– Вам знакома эта категория людей? – переспросил Станислав.
– Нет, что вы… Но кое-какой жизненный опыт у меня есть, и в людях я разбираюсь.
– На чем же основывается вывод относительно Виктора?
– Хотя бы на коробках из-под игральных карт! Я их целыми кучами выгребала из урны у него в комнате. Да и сам Кононов как-то подарил мне три почти новеньких колоды. Сказал, мол, внукам отдадите.
– Внукам?
– А что? У меня вполне могли уже быть внуки!
В голосе женщины послышался вызов вперемежку с отчаянием.
Широков осознал, что неожиданно разговор коснулся темы, неприятной для Лосевой.
– Кстати, могу еще добавить, – продолжала та вопреки ожидаемому. – Кононов частенько вечерами уходил играть куда-то в город вместе с Мокшанским!
– Михаил Германович – картежник? – Станислав сделал вид, что слышит об этом впервые.
– Еще какой! Разумеется, он не был так помешан на игре, как Виктор, но случая не упускал. Они на этой почве и сдружились.
– Сдружились?
– Удивлены? Я, может быть, не совсем точно выразилась, но сути дела это не меняет.
Татьяна Андреевна взглянула на часы и прогнала Широкова в столовую.
«С бухты-барахты завела разговор и также резко его прекратила… – подумал Станислав. – С чего вдруг?»
За обедом Ольга Петровна была на удивление молчалива. Широков ощутил даже что-то вроде разочарования: будто его лишили привычного блюда.
– О чем грустим, Ольга Петровна? – не выдержал он.
– Чувствую себя неважно… Вероятно, давление…
«Второй человек, которому плохо от перемены погоды, – подумал Станислав. – Неужели с возрастом и мой организм станет реагировать на подобные вещи?» Он постарался представить, как будет выглядеть лет через тридцать. Возникшая в мыслях фигура получилась малопривлекательной, и Широков сокрушенно вздохнул. Черкасова же приняла этот вздох на свой счет и постаралась успокоить человека.
– Не переживайте, Станислав Андреевич, какой вы, право, внимательный человек! Я отдохну после обеда, таблеточку приму и, думаю, к вечеру войду в норму. С вами так приятно беседовать!
– И мне тоже, – заверил Станислав.
Подошел Бица. Выглядел он слегка встрепанным и возбужденным, а на еду набросился прямо с первобытной жадностью.
– Регулярное питание – непременное условие успешного лечения! – нравоучительно выговорила Ольга Петровна, морщась от звуков, издаваемых Гошиными челюстями. – Не мудрено проголодаться, если не ходить подряд ни на обед, ни на ужин, ни на завтрак! Вы опять сегдня утром проспали?
– Угу! – пробубнил Вица, согласно кивнув на замечание.
Беспредел, творившийся в его тарелке, вывел из равновесия даже Егора Петровича. Старик напрочь забыл про любимый компот и, уходя, не задвинул за собой стул.
Когда супруги вышли из зала, Гоша внезапно перестал жевать. Улыбка самодовольства от одержанной победы блуждала на его пухлых щеках.
– Слушай, Станислав, башка что-то трещит – не могу просто! Надо полечиться!
«Еще один, кому изменило здоровье!» – отметил Широков. Вслух же он сказал:
– Извини, у меня нет таблеток от головной боли.
– Да я не об этом! – глазки Гоши, по обыкновению, изучали верх противоположной стены, а палец выразительно щелкнул по горлу.
– И этого нет…
– Опять не понял! Дай взаймы до вечера!
Среди жильцов корпуса ходили слухи о вечных затруднениях материального порядка, испытываемых Вицей. У половины соседей он уже настрелял по мелочам, обещая клятвенно вернуть долги после получения денежного перевода из дома. Последний, скорее всего, являлся мифом, но все же грел души кредиторов хоть маленькой надеждой.
– Перевод ждешь?– машинально спросил Станислав, доставая кошелек и мысленно прощаясь с деньгами, – отказывать в таких ситуациях он не умел.
– Ага, перевод!!– радостно подтвердил Гоша, еще шире улыбаясь. – Золотая рыбка на хвосте принесет!
– Я серьезно!
– И я – серьезно!
Лицо Бицы стало сосредоточенным, а сам он доверительно склонился к собеседнику, вперив в него взгляд, чем вызвал у того состояние, близкое к шоку.
– Сказал же, вечером верну… Только рыбку золотую подою!
Гоша цепко схватил деньги и, прихватив остатки хлеба с тарелки, поспешил к выходу.
Широков инстинктивно повернулся и успел заметить в дверях обеденного зала Диму с Женей, поджидавших добытчика. По красным лицам им тоже можно было легко поставить диагноз.
– Чего это Гоша поскакал, как заяц? – поинтересовался Медведев, сидевший на лавочке напротив крыльца столовой. – И два наших бухарика пулей понеслись с ним?
– Лечиться побежали!
– Лечиться? А-а-а, в этом смысле… – дошло до Вани. – Постой, но я до сих пор не замечал у Гоши страсти к спиртному!
– Все – течет, все – изменяется.
– Любопытно… Хотя. Так, наверное, и спиваются мужики…
– Во всем, Ванечка, солнышко виновато!
– Как так?
Широков не ответил и увлек товарища на ближайшую аллейку, намереваясь прогуляться. Медведев выслушал про перебои со здоровьем у общих знакомых и прочел довольно обстоятельную лекцию о влиянии климатических условий на жизнедеятельность человеческого организма, выказав в этом вопросе недюжинные познания. Так мужчины забрели в самых дальний угол парка, где на растительности не было заметно следов заботливой руки человека, а асфальтовые дорожки заменили посыпанные тертым кирпичом тропинки. Отдыхающие, как видно, заглядывали сюда редко. Тем неожиданнее выглядело появление прямо из кустарника Малина, загородившего дорогу. Вид у Степы был растерянный.
«Еще один любитель шастать по кустам», – подумал Широков, имея в виду побег Виктора.
