острова, пока британцы готовятся перерезать нас всех?
– Так точно, губернатор.
– А что скажете вы? – Светоний взглянул на Диона и Квинта.
Оба склонили головы.
– Так точно, губернатор.
Светоний тяжело рухнул в кресло. Его плечи под позолоченной кирасой обвисли. Толстые пальцы медленно постукивали по столу, а сам он, хмурясь, глядел в пол.
– Оставьте меня одного, вы все! – буркнул он. – Я отдам приказы позже.
Два легата и три гонца молча вышли из палатки. Петиллий положил руку на плечо Квинта.
– Пойдем, я хочу поговорить с тобой.
У Петиллия Квинт впервые за несколько дней получил удовольствие от полноценного обеда. Легат добавил к нему флягу галльского вина, и снисходительно смотрел, как Квинт ест и пьет, не торопясь с расспросами.
Через некоторое время Квинт решился сказать:
– А ты разве не будешь есть.
– Нет, я не голоден, – резко ответил Петиллий, хотя его усталые глаза усмехались. Квинт заметил, что худые щеки Петиллия запали еще больше. Легат уже не выглядел слишком молодым для своего звания. Неожиданно до Квинта дошло.
– Так я ем твой обед, правда? – несчастным голосом спросил он. – В лагере должно быть очень мало пищи.
– Хватит еще на несколько дней… У войска Боадицеи припасы тоже кончаются. Они пронеслись, как туча саранчи по всей стране к северу от Темзы. И они даже не сеяли по весне – так уверены были в победе.
– Я удивляюсь, почему они не перейдут Темзу и не нападут, – сказал Квинт, отставив кусок. – Мы… то есть Дион, Табиан и я – страшно боялись, пока добирались сюда.
– Боадицея так уверена в себе, что не спешит к финальному представлению. За эти три недели, считан с нашего… – он смолк, потом продолжал сквозь зубы, —… после несчастья с Девятым легионом, она полностью захватила, сожгла и сравняла с землей Лондон, Колместер и Вергулалий. Она предала пыткам и казням около пятидесяти тысяч колонистов. Так что она, я бы сказал, очень занята.
Сухое рассуждение Петиллия открыло Квинту всю тяжесть положения. Он чувствовал дрожь ненависти к королеве, ненависти, вызванной воспоминанием об ее обращении с Реганой. И однако, справедливость заставила его сказать:
– С Боадицеей с самого начала ужасно обошлись. Я был там и видел. Я видел, как рабы Ката избивали ее. Я слышал, как кричали ее дочери, когда солдаты Ката…
– Знаю, – оборвал его Петиллий. – Рим совершил ряд грубейших ошибок, из которых моя – не последняя. Наша собственная глупость породила чудовище смерти и разрушений. Но чудовище должно быть убито, и мир вернется в Британию.
Мир? Здесь? Квинт не мог себе этого представить.
– Иногда меч – единственный путь к миру, – тихо сказал легат. – А теперь я хочу, чтобы ты поведал мне подробно, что случилось за последние семь дней, с тех пор как ты, обращенный в довольно странного силура, уехал, трясясь на местном пони, в компании британца разбойничьего вида и на редкость прелестной девушки!
Привычная усмешка мелькнула в карих глазах Петиллия.
– Да, легат, – ответил Квинт несколько краснея. – Но – я не уверен, что тебе известно… но я беспокоюсь за своего коня, Ферокса. Не слышал ли ты, доставили ли его сюда вместе с другими кавалерийскими лошадьми? Это очень хороший конь, – быстро закончил он, опасаясь, что легат заподозрит его в излишней чувствительности.
– Здесь твой Ферокс, – улыбнулся Петиллий. – Я за этим проследил.
Квинт взглянул на легата с искренней благодарностью и приступил к сообщению, тщательно подбирая слова для пущего бесстрастия.
Петиллий слушал не прерывая, затем кивнул.
– Да, здесь есть новые сведения, полезные, хотя и удручающие. Итак, добунии и атребаты также присоединились к Боадицее – что ж, зато регнии присоединились к нам.
– Как федераты?
– Да. Старый король Когидумн выделил нам две тысячи человек. Они не так хороши, как наши легионеры, но тоже славные бойцы.
– Сколько же нас всего? – спросил Квинт. Они с Дионом и Фабианом обсуждали этот вопрос, и он не был уверен, что ему доверят военную тайну. Но Петиллий дал понять, что беседа происходит без оглядки на чины, и ответил сразу:
– Наши силы состоят из Четырнадцатого легиона в полном составе – шесть тысяч человек, трети Двадцатого, плюс регнии из Кента. Всего десять тысяч.
Они умолкли, думая о войске Боадицеи, насчитывавшем сейчас по меньшей мере шестьдесят тысяч человек.
– Да, – заметил Петиллий, словно прочитав мысли Квинта. – Перспектива не слишком блестящая. – Он резко махнул рукой и переменил тему. – Весьма интересно все, что ты рассказал касательно друидов. Итак, ты думаешь, что забыл день?
