Доминион

Каллад стоял посреди бешеной свалки людей, старающихся разорвать глотки предавшим их союзникам и не обращающих внимания на убивающих их мертвецов.

Сопротивляясь врагу, дварфы выиграли живым бесценное время, позволившее распутать ночную измену. Слишком вымотанные, чтобы драться, опустошенные необходимостью расчленять друзей и братьев по оружию, чтобы спасти их от судьбы хуже смерти, люди собрались под знаменами Хельмута Мариенбургского, так что третий претендент сумел навести какое-то подобие порядка.

Истина же, всплыв, оказалась столь же горькой, сколь и ироничной: Лутвиг приказал убить Оттилию, рассчитывая стать полноправным предводителем войск живых, а Оттилия одновременно заплатила крупную сумму наемникам за смерть Лутвига, который досаждал ей, как бельмо на глазу.

Однако в одном молва не ошиблась: объединившись под командованием одного лидера, живые были более чем способны тягаться с мертвыми на поле битвы.

Люди похоронили погибших, а с ними и свою ненависть и присягнули на верность Хельмуту из Мариенбурга столь же искренне, как если бы он был самим Сигмаром, спустившимся с облаков, чтобы драться с ними плечом к плечу.

Бой бушевал днем и ночью целую неделю.

Ни одна сторона не отступала и не давала слабины.

Мертвые сражались за владычество.

Живые — за спасение.

Мертвецы выслали парламентеров с белым флагом перемирия. Это было неожиданно и не обрадовало оставшихся в живых бойцов.

Земля дымилась, камни и грязь шипели от жара — жидкий огонь впитался в почву и догорал там.

Каллад стоял на опаленном поле, крепко сжимая стяг Карак Садры. С силой воткнул он древко в горячую пыль и вскинул на плечо Разящий. Шип, чтобы верный топор в случае необходимости был под рукой.

Перед ним раскинулось побоище — черепа, насаженные на мечи, стервятники, расклевывающие кости, вороны, низко кружащиеся над полем, высматривая червей в плоти свеженьких покойников, — немое напоминание о цене и тщетности войны. Каллад знал, что через несколько часов эти кости опять зашевелятся, возвращаясь по воле некромантов к неестественной жизни.

Лишь Морр, наверное, был доволен плодами дневных трудов, да и то если колдуны не лишили его по праву принадлежащих богу смерти душ.

Презрение врага к жизни было ошеломляющим.

Четверо вампиров шагали по дымящейся земле, направляясь к живым. В одном из них дварф узнал Скеллана. Среди прочих была женщина, но не только это выделяло ее из маленькой компании мертвецов. Несмотря на меловую бледность и кроваво-красные губы, в ней определенно чувствовалось что-то живое.

Хельмут Мариенбургский, его сын Хелмар, Каллад и король дварфов Раззак встретились с мертвецами посреди опаленного поля. Из всех предводителей четырех армий остались только они.

Первой нарушила молчание женщина.

— Наш господин желает говорить с вами.

Далекий вой привлек внимание Каллада. Волки.

— Так что же ему мешает? — полным презрения голосом бросил Хельмут.

— Это не просьба, человек, — холодно перебил его второй вампир. — Конрад требует встречи с вожаками живых. Это не обсуждается.

— Надменность твоего хозяина исключительна.

— Как и твоя глупость.

Во время перепалки Каллад наблюдал за лицом Скеллана. При обмене оскорблениями губы вампира тронула слабая улыбка. Он был доволен собой, очевидно надеясь спровоцировать Хельмута сказать или сделать что-то опрометчивое.

— Конрад будет говорить с фон Хольцкругом, поскольку, кажется, ведьмы недочеловеков и крошки- претендента больше нет, — заявил четвертый вампир, выступая вперед. Он откинул полу плаща и положил тонкие пальцы на выкованный в форме вирмы эфес меча. — Конрад получает то, что Конрад желает. Всегда.

— Конрад таков, — в первый раз заговорил Скеллан. — Господа и дварфы, — он слегка поклонился Раззаку, — позвольте представить законного наследника фон Карштайна, Кровавого Графа собственной персоной, Конрада, воплощение Вашанеша.

Близость твари, убившей его отца, обожгла Каллада. Он невольно потянулся к знамени и выдернул его из грязи.

— Конрад получает то, что желает, — повторил Кровавый Граф, и плавно выскользнувший из ножен клинок тихонько запел, — а Конрад желает… — Он обвел взглядом живых, медленно поворачиваясь и показывая острием меча на каждого по очереди. Миновав Каллада, клинок остановился напротив Хельмута Мариенбургского. — Тебя! Или ты трус?

— Что ты несешь? — вспыхнул Хельмут. — Зачем я тебе?

Каллад ощутил на своем лице капли дождя: одну, еще одну и еще, а потом его стали хлестать упругие струи. Небеса разверзлись.

— Конрад сделает из тебя короля. Да, сделает настоящего короля, а не какого-то жалкого претендента. Конрад возвысит тебя и удостоит чести, какой ты заслуживаешь. Конрад заставит людей поклоняться тебе. Конрад превратит тебя в легенду среди мертвых. Мертвый король. Да, вот что Конрад хочет от тебя, Хельмут из Мариенбурга. Конрад хочет сделать тебя бессмертным, человек. Конрад хочет благословить тебя.

Земля под их ногами шипела — струи ливня, падая на нее, испарялись.

— Конрад сумасшедший! — гаркнул Хельмут, выхватив меч и резко отстраняя им направленный на него клинок Кровавого Графа.

Два меча скрестились всего на миг, зазубренное острие грозного Рунного Клыка Хельмута поймало костяной клинок вампира. Последний претендент повернул кисть и дернул меч на себя. Этот простой маневр с легкостью обезоружил бы врага послабее, но хватка фон Карштайна не дрогнула. Его меч плавно выскользнул из захвата Рунного Клыка.

Каллад бросился на подмогу, но Скеллан преградил ему путь.

— Это не наш бой, коротышка, — прошипел вампир, обеими руками вцепившись в топорище Разящего Шипа и тесня дварфа назад.

— Конрад счастлив, что ты решил принять его вызов, твое величество. Конрад доволен.

— Отец! — вскрикнул Хелмар, когда Конрад провел стремительную атаку, завершившуюся ударом меча в грудь Хельмута.

Лишь прочная кольчуга спасла внутренности человека. Мариенбургский пятился под яростным напором, едва успевая отражать вражеский клинок, чей хозяин явно вознамерился лишить претендента головы.

Сталь громко звенела о кость, не уступающую в твердости стали.

А Скеллан все еще не отпускал Разящий Шип.

— Не дай мальчишке убить себя, — сказал вампир и оттолкнул дварфа, так что тот шлепнулся на землю.

Хельмут споткнулся о курящийся валун, торчащий из вязкой грязи.

Конраду только это и было нужно.

Вампир кувыркнулся, меч со змейкой на рукояти извивался в его руке, как язык гадюки. Клинок легко рассек голень противника, подрезав человеку поджилки. Секунда — и Конрад уже навис над упавшим претендентом.

Небрежным движением вампир разрубил узы, скрепляющие душу Хельмута Мариенбургского с плотью.

— Вот Конрад и сдержал свое слово. Да, сдержал. Итак, быть тебе королем! Иммолай!

Каллад едва успел вскочить, чтобы остановить Хелмара.

— Сейчас не время, парень. Дерись, когда можешь убить. Не просчитайся, не отдай свою жизнь