— А занятия любовью? — спросил он, запихивая картошку ей в рот. — Попробуй как-нибудь. Чертовски возбуждает.
Саманта задохнулась.
— Все, что нужно сделать, — продолжил он, словно ненамеренно бросив сексуальную бомбу замедленного действия в самый разгар их ужина, — это сконцентрироваться на прикосновениях и ощущениях. Тебя удивит, сколько точек на твоем теле окажутся взрывоопасными.
Саманта перестала жевать. Ломтик картошки повис на ее приоткрытых губах, словно сломанная сигарета.
— Не балуйся со своей едой, Сэм. Я ведь знаю, что мама учила тебя хорошим манерам. — Он откусил большой кусок от своего гамбургера, не обращая внимания на потрясенное выражение лица Саманты.
— Ты у меня за это заплатишь, — прошипела она, запихнув картошку до конца в рот и жуя с яростным ожесточением, словно вымещая на еде всю свою злость на мужчину напротив.
— В этом нет необходимости, дорогая, — произнес Джонни спокойно, сделав большой глоток чаю со льдом и подмигнув. — Для тебя это бесплатно.
Она уставилась на него, яростно сверкая глазами. Слов у нее уже не оставалось.
— Боюсь, что дождь мы не пересидим, — сказала Саманта, и в этот момент перед лобовым стеклом джипа полыхнула молния. — Ты слишком долго возился с десертом.
— Я ел его, потому что мне показалось, ты еще не готова ехать домой, — спокойно парировал он, с трудом удерживаясь на темной узкой дороге, что вела к его дому.
— Почему это не готова? — поинтересовалась она.
— Потому что каждый раз, когда я смотрел на тебя, ты отворачивалась, вот почему, — сказал он. — И я решил: между тем, что произошло в парке, и тем моментом, когда надо будет ложиться в кровать, должно пройти немного больше времени на случай, если я неправильно понял ситуацию.
— О-о!
Ее негромкое восклицание мало чем помогло ему в попытках найти правильный ответ. В области сердца возникла какая-то ноющая боль. «Боже, Сэм. Ты нужна мне, девочка. Пожалуйста, не дай мне оказаться неправым на этот раз».
— Приехали, — произнес Джонни, въезжая во двор как можно ближе к гравиевой дорожке с таким расчетом, чтобы свет фар, словно маяк, освещал ей путь к крыльцу. — Тебе придется пробежаться.
— Давай ключи, — вместо ответа сказала она. Он покачал головой.
— Когда добежишь до крыльца, подожди меня. Я не хочу, чтобы ты входила в темный дом одна.
— Не глупи, — сказала она, берясь за ручку дверцы. — Это всего лишь твой дом.
Его пальцы сжали ее предплечье.
— Да, я знаю, Сэм, — произнес он негромко. — Но там, в Лос-Анджелесе, тоже был всего лишь твой дом. Неприятности все еще случаются в собственных домах, независимо от того, где они расположены.
В свете огоньков приборной доски Джонни увидел выражение страха на ее лице и смягчил интонацию своего голоса, но не смысл слов.
— Я не хотел пугать тебя, дорогая. Но нельзя ни в чем быть уверенной, пока его не поймают. Даже здесь, понятно?
Она сглотнула, потом кивнула. Прищурив глаза из-за сильного дождя, Сэм выпрыгнула из джипа, попав обеими ногами в глубокую лужу и забрызгав грязью ноги до колен.
Джонни ухмыльнулся ее негодующему визгу, но внезапно застыл, завороженный видом ее стройных ног и точеной фигурки, выхваченных из темноты светом фар. Сэм вспрыгнула на крыльцо, обернулась и махнула рукой, вытирая другой рукой мокрое лицо и дрожа от возбуждения и от холода, предвкушая то, что Джонни последует за ней.
— Ничего не поделаешь, — сказал он себе, выключил фары и открыл дверцу. За несколько секунд Джонни добежал до дома. Светила ему только одинокая молния, прорезавшая темное небо.
— Проклятие! Для летнего ливня водичка уж очень холодная, — пожаловался он, одним прыжком взлетев на крыльцо. Он бросил взгляд назад, на джип, по которому звонко колотил дождь. — Хоть бы града не было.
— Поторопись, — попросила Саманта. Ее зубы выбивали дробь, тело дрожало, хотя она все сильнее прижималась к Джонни, пытаясь согреться. — Я замерзаю.
— Тороплюсь, тороплюсь, — пробурчал он, возясь с ключами в мокрой ладони. — Не толкайся, а то я уроню их. Не пойму только, почему тебе всегда не терпится оказаться со мной наедине в темном доме.
Саманта пробормотала что-то невнятное про себя и стукнула его кулачком в плечо.
— Мой папочка предупреждал меня насчет таких быстрых женщин, как ты, — легким поддразнивающим тоном произнес Джон Томас, открывая дверь. Он втащил Сэм внутрь, запер дверь и включил свет.
Ярко-белое сияние затопило комнату, на секунду ослепив обоих. Но когда глаза немного привыкли к свету, Джон Томас понял, что ему не следовало нажимать на выключатель. Она промокла до нитки. Влажная одежда облепила каждую выпуклость, каждый изгиб ее тела, подчеркивая все то, что он хотел увидеть: налитую грудь, совершенную линию бедер, как бы напоминающую о том, что спрятано между ними.
— Иди в ванную первой, — буркнул он, отвел глаза и, бросив ключи на столик у двери, ринулся мимо нее на кухню. — Я сварю кофе.
С печальной миной Саманта двинулась по коридору к своей комнате. Вечер, который так многообещающе начался, закончился так внезапно и разочаровывающе. Несмотря на снедавшее обоих чувство, ни один из них не доверял другому настолько, чтобы открыться первым.
Чувствуя ломоту во всем теле и боль в душе, она уже взялась за ручку двери, когда услышала его шаги в конце коридора. Она обернулась.
Он смотрел на нее.
В свете лампы, светившей сзади Джонни, четко вырисовывался его силуэт. Он стоял, напружинив ноги, готовый к броску, сжав кулаки, словно перед дракой, распрямив плечи, как если бы он готовился доказывать свое право находиться здесь.
— Не надо, Сэм, — произнес он тихонько.
— Не надо что? — Заинтригованная его действиями, Саманта все же почувствовала надежду.
— Не отвергай меня. Ты нужна мне. Мне необходимо, чтобы я был нужен тебе… больше, чем просто телохранитель.
От его слов у Сэм перехватило дыхание. Она прислонилась к двери в свою комнату, не в силах устоять на ногах без опоры. Ее колени ослабли, глаза заволокли слезы, она не могла разглядеть его лица. Да это было и не нужно. Сэм знала, что Джонни видит ее отлично. Ее руки взметнулись к вороту рубахи. Нащупав верхнюю кнопку, Саманта потянула за ткань.
Он напрягся, обхватив себя руками, и тут первая кнопка на ее рубашке расстегнулась с тихим, но отчетливым щелчком.
Она не успела уловить его движения, как вдруг Джон Томас вырос прямо перед ней. Слова замерли у нее на губах, когда он взял ее за руки.
— Позволь мне, — умоляюще попросил он. И поскольку она не оттолкнула его, задрожал от облегчения.
Он нежно потянул рубашку вверх, вытаскивая ее края из-за пояса, затем одним резким движением внезапно рванул воротник, словно дальнейшие проволочки стали для него невыносимыми. Все шесть оставшихся кнопок разошлись в едином протяжном хлопке, рубашка распахнулась, полы ее повисли. Саманта поежилась.
— Прости, дорогая. Тебе, должно быть, холодно. — Он скользнул руками по ее плечам и нежно притянул девушку к себе, пока они не соприкоснулись, грудь к груди, и не замерли, вслушиваясь в то, как стучат рядом их сердца.
— Это не от холода, просто я нервничаю, — призналась она и чуть не подпрыгнула от звуков своего голоса, эхом разнесшегося по дому.
Снаружи полыхнула молния, слегка осветив конец коридора, где виднелась открытая дверь в ванную, и высветив абрис маленького узкого окошка над умывальником, выглядывавшего в мокрую дождливую ночь.
