внутри, а сеял снаружи. Он рассказывал Аншелю, что Песя ложится в постель немытая, что она храпит, словно пилит дрова, что думает она только о деньгах, вырученных в лавке, даже во сне о них бормочет.
— Ох, Аншель, — говорил Авигдор, — как я тебе завидую.
— Нечего мне завидовать.
— Все у тебя есть. Вот бы мне такую удачу — разумеется, не в убыток тебе.
— У каждого свои заботы.
— Какие у тебя могут быть заботы? Не искушай провидение.
Авигдор, конечно, и подозревать не мог, что Аншель не спит по ночам и все время думает о бегстве. Ему становилось все тяжелее лежать рядом с Хадассой и обманывать ее. Он горел от стыда при виде ее любви и нежности. Забота ее родителей, их надежды на рождение внука невыразимо тяготили Аншеля. По пятницам все жители местечка отправлялись в микву, и каждую неделю Аншель выдумывал новые предлоги, чтобы не ходить вместе с ними. Это начало вызывать подозрения. Пошли разговоры, что у Аншеля на теле уродливое родимое пятно, или грыжа, или, может быть, он неправильно обрезан. Судя по возрасту молодого человека, у него должна была бы пробиваться борода, но щеки его оставались гладкими. Отпраздновали Пурим, приближался Песах. А там и лето не за горами. Рядом с Вечевом была река; как только становилось тепло, все ешиботники и молодежь ходили туда купаться. Ложь набухала, как нарыв, рано или поздно этому нарыву суждено было прорваться! Аншель знал, что необходимо найти какой-то выход. В тех краях было принято, чтобы на пасхальной неделе молодые мужчины, живущие у родителей жены, выезжали на день-другой в соседние города. Это служило им развлечением и отдыхом, а заодно они завязывали деловые знакомства, покупали книги и прочие необходимые молодым людям вещи. Бечев находился недалеко от Люблина, и Аншель уговорил Авигдора вместе съездить туда, за его счет, конечно. Авигдор рад был избавиться на несколько дней от своей ведьмы. Ехали весело. Поля покрывались молодой зеленью; по небу гигантскими кругами носились аисты, возвратившиеся из теплых краев. Потоки талой воды устремлялись в долины. Воздух звенел от птичьего щебета. На лугах зацветали весенние цветы. Кое-где уже паслись коровы. Приятели болтали, ели фрукты да пирожки, что уложила на дорогу Хадасса, рассказывали анекдоты, изливали друг другу душу. Так доехали до Люблина. В Люблине они пошли на постоялый двор и спросили комнату на двоих. По дороге Аншель обещал Авигдору, что в Люблине откроет ему потрясающий секрет. Авигдор смеялся: что за секрет? Может, Аншель нашел клад? Или написал ученый трактат? Или, начитавшись книг по каббале, сумел сотворить живого голубя… Они вошли в комнату и, пока Аншель тщательно запирал дверь, Авигдор сказал шутливо:
— Ну, выкладывай свой страшный секрет.
— Приготовься. Ты услышишь нечто совершенно невероятное.
— Я готов ко всему.
— Я не мужчина, а женщина, — сказал Аншель. — Меня зовут не Аншель, а Ентл. Авигдор расхохотался:
— Так я и знал, что ты валяешь дурака.
— Нет, это правда.
— Я, может быть, полный болван, но этому даже я не поверю.
— Хочешь, докажу?
— Докажи.
— Тогда мне надо раздеться.
Глаза Авигдора расширились. Ему вдруг пришло в голову, что Аншель хочет заняться однополой любовью. Аншель снял кафтан и таллит, сбросил нижнее белье. Авигдор глянул — и побледнел, потом залился жаркой краской. Аншель поспешно накинул на себя одежду.
— Я только затем показалась тебе, чтобы ты мог свидетельствовать в суде. Иначе Хадасса останется безмужней женой.[144]
Авигдор онемел. Его била жестокая дрожь. Он пытался заговорить, шевелил губами, но не мог произнести ни звука. Ноги его не держали, он торопливо присел. Наконец он пробормотал:
— Да как же это? Я поверить не могу!
— Может, еще раз раздеться?
— Нет!
Ентл стала рассказывать, как все произошло: как ее отец, прикованный к постели, начал изучать с ней Тору; как докучны ей были всегда женщины с их глупой болтовней; как она продала дом со всем содержимым, покинула местечко, отправилась в Люблин, а по дороге встретила Авигдора. Авигдор уставился на рассказчицу и не произносил ни слова. На Ентл теперь снова была мужская одежда. Наконец, Авигдор заговорил:
— Что это, сон?
Он ущипнул себя за щеку.
— Нет, не сон.
— Вот так история…
— Все это правда.
— Зачем ты так поступила? Нет, я, пожалуй, лучше помолчу.
— Я не хотела, чтобы жизнь моя прошла за варкой супа и печеньем пирогов. — А с Хадассой — зачем ты это сделала?
— Ради тебя. Я знала, что Песя будет тебя терзать, а у нас в доме ты хоть немножко отдохнешь душой…
Авигдор долго молчал. Он ссутулился, прижал руки к вискам и мотал головой:
— Что же ты будешь теперь делать?
— Уйду, поступлю в другую иешиву.
— Вот как? Если бы ты только сказала мне раньше, мы могли бы… — он умолк на полуслове.
— Нет, ничего хорошего из этого не вышло бы.
— Почему?
— Потому что я ни то, ни се, ни рыба, ни мясо.
— Ну, задала ты мне задачу!
— Разведись со своим пугалом, женись на Хадассе.
— Никогда она не даст мне развода, а Хадасса меня не захочет.
— Хадасса любит тебя. Второй раз она отца не послушается.
Авигдор вскочил с места и тут же снова сел:
— Не смогу я тебя забыть. Никогда…
Закон требовал, чтобы Авигдор больше ни минуты не оставался наедине с Ентл. Но в мужском кафтане и брюках девушка снова казалась ему прежним Аншелем. И разговор между друзьями продолжался:
— Как же ты не боялась каждый день нарушать заповедь — 'да не наденет женщина одежду, подобающую мужчине'?
— Не гожусь я для того, чтобы щипать пух и болтать с бабами.
— И тебе легче было бы отказаться от своей доли в лучшем мире?
— Пожалуй.
Авигдор поднял голову. Только сейчас он заметил, что щеки Аншеля слишком гладки для мужских щек, волосы слишком густы, а руки слишком малы. И все же ему не верилось, что все это происходит в действительности. Еще минута, казалось ему, и он проснется. Он кусал губы, щипал себя за бедро. Его охватила робость, он начал заикаться. Получалось, что вся их дружба с Аншелем, все их задушевные разговоры, секреты, которыми они делились, все это был сплошной обман, иллюзия. Уж не демон ли этот Аншель, подумал Авигдор. Он встряхнулся, словно пытаясь отделаться от ночного кошмара; но внутреннее чувство, знающее границу между сном и действительностью, говорило ему, что это явь. Он собрался с духом. Нет, они с Аншелем никогда не будут друг другу чужими, даже если Аншель на самом деле оказался Ентл… Авигдор заговорил:
— Сдается мне, что свидетель, дающий показания в пользу покинутой женщины, не может на ней
