эндорфинов, иначе говоря, гормонов счастья, что и превращало секс-ведьмочек в людей легко ранимых и вечно выпрашивающих энергию. Я, как полудемон, обладала таким запасом энергии, какой большинству секс-ведьм и не снился; но если Полиамур не будет хватать энергии, она не сможет четко отвечать на мои вопросы, поэтому с ней нужно держаться осторожно и очень ласково. Если уж мне приходилось строго следить за собой при общении с нормалами, что же говорить об исключительно чувствительных секс- ведьмочках?
За первым залом последовали другие. Я успела заметить множество круглых диванчиков; в бликах света мелькали отдельные детали: большая арфа, блестящие зеленые листья какого-то растения, белый персидский кот, спящий на черной бархатной подушке. Честно говоря, я уже начинала скучать.
Словно прочитав мои мысли, Полиамур рассмеялась. Ничего не скажешь, она ловко умела изображать смех.
– Эти комнаты – всего лишь приемные. Вы когда-нибудь бывали у нас в Доме, мисс Валентайн?
– Зовите меня Дэнни, – машинально ответила я. – Нет. Я видела бордели и дома терпимости, но в вашем Доме бывать не приходилось. У вас очень красиво.
Полиамур величественно кивнула.
– Мои личные апартаменты находятся в нижних этажах. Если не возражаете.
– Почту за честь. – Внезапно я поняла, что так сильно меня беспокоит. – А где ваши охранники? Я думала, Дом внутри тоже следует надежно охранять.
– К чему охрана, если меня преследует сама Данте Валентайн? – обиженным тоном сказала Полиамур. – Сегодняих нет. По личным соображениям я решила сохранить ваш визит в тайне.
В конце очередного зала перед нами распахнулась дверь, и мы увидели лифт. Я судорожно сглотнула; Джейс взял меня за локоть.
– Кроме того, я и сама кое-что умею. У меня есть талант к предвидению. Иногда он оказывается очень кстати.
Мы вошли в кабину лифта. Аура Полиамур прижалась к моей ауре; в воздухе густо запахло шаманом, секс-ведьмой и полудемоном. Двери лифта закрылись. В другое время я бы обнажила меч и оружием проложила себе дорогу на свободу, прочь из закрытого пространства, но сейчас приходилось стиснуть зубы и терпеть. Мои кольца сверкали и отбрасывали искры. Пальцы Джейса, стискивающие мой локоть, немного ослабли, но затем впились мне в руку с новой силой.
Незначительная боль, но она мне помогла.
Полиамур внимательно разглядывала мое лицо. Мы стояли почти вплотную, и мне была хорошо видна линия ее подбородка – слишком сильного для женщины. Под правым ухом виднелся старый шрам, спускающийся до подбородка. Лоб немного широковат, зато глаза поистине прекрасны.
– Вы очень красивы, – сказала мне Полиамур. – В нашем заведении вы бы не сидели без работы.
Я вымученно улыбнулась. Наверное, она не поняла, что у меня изменены гены. С другой стороны, она прекрасно видит черное пятно на моей ауре.
«Спасибо за комплимент, но мне такая работа не нужна. Не хочу быть похожей на тебя».
– Не думаю, что кому-то захотелось бы трахать некромантку.
«К тому же я не могу думать ни о чем, кроме мертвого демона и его объятиях».
Полиамур нисколько не смутилась.
– Ошибаетесь.
В это время лифт остановился, и двери мягко открылись. Забыв о вежливости и хороших манерах, я первой вылетела из кабины, отбросив руку Джейса; все же я была благодарна ему за поддержку.
Этот зал был совсем простым – с обычным деревянным полом и белыми стенами. В окна лился солнечный свет, смягчаемый кисейными занавесками. Я заморгала, зрачки сузились; я почувствовала запах кофе. Открыв простую деревянную дверь, Полиамур ввела нас в большую комнату, где мы увидели камин, огромную смятую постель, две обитые голубым ситцем кушетки, старый персидский коврик и женщину, на которой не было ничего, кроме ошейника с длинной цепью. Стоя в маленькой кухоньке, женщина наливала кофе из серебряного кофейника.
– Прошу садиться. – Быстро пройдя через комнату, Полиамур забралась с ногами на кушетку. – Диана принесет нам кофе.
Я села, положив меч на колени. Взглянула на Джейса и увидела, что он ухмыляется. Джейс остался стоять, скрестив на груди руки, всем своим видом показывая: он начеку.
– Полагаю, нам следует начать с самого очевидного, – сказала я. – Кто-то убивает членов «Черной комнаты». Зачем?
Полиамур изящно пожала плечами. Шлепая босыми пятками, в комнату вошла голая женщина, неся в руках серебряный поднос, молча взглянула на Полиамур, и та едва заметно кивнула.
– Сливки? – спросила женщина, становясь на колени, чтобы поставить поднос на низкий столик из эбенового дерева; ее груди мягко колыхались, смутно виднелся лобок, по плечам рассыпались длинные каштановые волосы. Она тоже была секс-ведьмой – на щеке женщины сверкал рубин. Казалось, собственная нагота ничуть ее не беспокоила; пародия какая-то, честное слово. Ее аура была тихой, как тлеющие угольки, и сытой, но, коснувшись моей ауры, начала делать призывные движения. – Сахар?
– Только сливки.
«Если это представление разыгрывается ради меня, Поли, то я очень тебя разочарую. Даже когда я была человеком, на подобные штуки я не реагировала».
Женщина вопросительно взглянула на Джейса, но тот молча покачал головой.
Голая протянула мне старинную серебряную чашку, наполненную дорогим кофе с цикорием, поверх которого плавала целая башня из сливок. Приготовив кофе для Полиамур, она протянула ей чашку, после чего замерла, сидя на корточках и ожидая приказаний.
– Можешь идти, Диана. За меня не беспокойся. Приходи через два часа.
И Поли махнула рукой, отпуская женщину.
Та молча поклонилась; волосы упали ей на лицо. Затем она поднялась, подхватила свою цепь и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Услышав звук закрывшейся двери, Полиамур съежилась.
– Полагаю, вы хотите узнать, кто его остановил.
– Отличный кофе, – сделав глоток, сказала я.
В ответ на комплимент Полиамур слегка кивнула. «Пора приступать к делу».
– Чем больше я буду знать, тем скорее прекратятся убийства.
– Не думаю, что они когда-нибудь прекратятся, – сказала Полиамур и положила ногу на ногу; на ее лбу выступили крупные капли пота.
Интересно, она бреется или употребляет гормоны, чтобы на подбородке не росла щетина?
– Возможно, во всем виноват злой рок. Вы верите в судьбу, Данте Валентайн?
Я пожала плечами.
– Не более чем любой некромант.
Полиамур коротко рассмеялась.
– Забавно. Один раз я оказалась замешанной в убийстве офицера Гегемонии. Вы меня арестуете?
Пришла моя очередь смеяться; мой смех ударился о пол и разбился на мелкие кусочки.
– На кой черт? Слушайте, это правда, что кто-то из псионов намеренно стал пожирателем и убил директора на дуэли?
– Вполне возможно, – ответила Полиамур, передернув плечами.
У меня затрепетали ноздри. Я видела ее страх, который ходил волнами, как тепло. Страх секс-ведьм имеет запах, от него пахнет тонкими духами и желанием – феромоны действуют на каждого, кто находится возле секс-ведьмы. Людям и нихтвренам этот запах нравится, псионы крайне чувствительно реагируют на феромоны страха или возбуждения; оборотни и кобольды на секс-ведьм вообще не реагируют.
А я? Я с трудом отвела взгляд от горла Полиамур, где пульсировала тоненькая жилка. От секс-ведьмы пахло пищей. И еще – совсем слабо – амберным мускусом и жженой корицей, и я вспомнила объятия Джафримеля, его долгий, протяжный вздох, когда он зарылся лицом в мою шею, и привкус демонской крови, от которой рот словно опалило огнем.
«Этого не может быть. На меня действует энергия и химические вещества. Она просто напугана».
