глазах.
Ответа не последовало. Пожалуй, это было самым мудрым решением, учитывая то, как потянулась к рукояти меча моя рука. Он сдержался, не выплеснул на меня свой гнев, и это было для меня непривычно. Но не скажу, что неприятно. Уж это мне было ясно, хотя в моей голове клубилась и пульсировала тьма.
- Понял? - Я развернулась к Леандру.- Тебе уже не отвертеться.
Внезапная мысль побудила меня оборвать фразу. Неожиданное озарение.
- Возле меня будет отираться собственный некромант! Как щенок, подаренный на день рожденья.
Послышался резкий вздох, и на сей раз не мой. Вздохнул Маккинли. Его глаза широко раскрылись, а загорелая физиономия Ванна - я могла бы поклясться в этом - побледнела.
«Ага! Видно, я, в порядке исключения, сказанула что-то правильное. А может, наоборот: я только что совершила большущую ошибку. Как повезет. Поживем - увидим».
Джафримель кивнул.
- Как тебе угодно, моя любознательная.
Тем он и ограничился. Согласился. Никаких других эмоций в его голосе не прозвучало.
Интересно, почему он так легко уступил? Не потому ли, что в конечном итоге все мои поступки не имеют никакого значения? Скорее всего, именно так.
«Ну вот, Дэнни, старушка. Наконец ты снова рассуждаешь на прежний лад».
Однако имелась проблема: я ни в чем не была уверена. Да и откуда бы взяться уверенности, если у меня нет четкого представления о самой себе. Кто я такая на самом деле?
- Господин.- Ванн вытянулся в струнку, сцепив руки за спиной. Вид у него был дурацкий, да еще и с этой бахромой, свисавшей с кожаной куртки.- Позволю себе напомнить…
- Не стоит, Ванн,- не дал ему закончить Джафримель.
Без пренебрежения, без явного раздражения, только выражение лица его слегка изменилось, словно откуда-то из глубины проступила демонская сущность, настолько чуждая, что сердце сжалось у меня в груди.
Он не человек. Это должно было раздражать меня. Постоянно напоминать о том, что произошло между нами. А память о прошлом я удерживала в тревожном забытье за самой крепкой преградой, какую смогла воздвигнуть.
Однако раздражения я не испытывала. Я видела тонкую линию его губ, длинные ресницы, растрепавшиеся волосы. Видела за зеленым огнем темные овалы почти человеческих глаз. Видела мужчину - будь он хоть сто раз демон, - всегда возвращавшегося ко мне.
Вряд ли на моем лице отразилось что-то приятное, но моего падшего увиденное, похоже, вполне устроило. Сжатые губы расслабились в подобии улыбки, уголок рта иронически дернулся - свидетельство того, что он доволен собой. Или мной, когда мне удавалось его приятно удивить.
Мне такое его лицо нравилось.
Но еще больше меня радовала мысль о том, что я в какой-то мере способна контролировать наши отношения. Может быть, это мелочь, но для меня она воплощала ту грань, отделяющую вопиющее безумие от некоего подобия здравого смысла.
Я очень давно не чувствовала себя такой счастливой. Может быть, мне не стоило так радоваться, но я ничего не могла с собой поделать. Впрочем, мои руки и ноги оставались неподъемно тяжелыми, а в животе будто засел камень, тянувший вниз.
- Итак…- промолвила я и подивилась тому, как уверенно звучит мой голос. «Крученый гравимяч запишем в пользу Дэнни Валентайн. Давно пора».- Что там у нас насчет соглашения?
Глава 7
Вот уж не думала, что это так подействует на меня!
Красота Софии снаружи не шла ни в какое сравнение с ее внутренним великолепием. Конечно, я много раз видела интерьеры храма на голограммах, но… им не под силу соперничать с подлинником. Сияли тщательно восстановленные синие, белые и желтые мозаики, математически безупречные купола парили над стандартным солнечным диском Гегемонии, чье зеркальное сияние уступало золотистому блеску солнечных лучей, пронизывающих пространство - гармонизированное, освященное и пропитавшееся трепетной благодатью за долгие века энергии, восхваления, моления, а главное - истовой незамутненной веры.
В конце концов, именно вера рождает магию. Только она способна одарить человека способностями более высокими и благотворными, нежели хлормен-13.
В храме ощущались и пряный демонический аромат, и резкий запах смертного разложения - головокружительная смесь вкупе с лениво кружившимися по залам дымками ладана и распространенных в этой части света иссиня-черных ароматических смол. В сумерках любой храм пустеет, ароматы сгущаются, а скользящие тени начинают жить собственной жизнью. Обычные люди инстинктивно остерегаются посещать места силы после наступления темноты, псионы же пробуждаются с заходом солнца. Это своего рода всеобщий психический сдвиг.
В этой части мира поклонялись преимущественно богам старой Греции: рядом с Гермесом в крылатых сандалиях и шлеме красовалась величественная Гера, с маленькой статуей Аполлона соседствовала более массивная Артемида-Геката, в одной руке державшая лук, а другой касавшаяся мраморной головы охотничьей собаки. Гадесу, как водится, тенью сопутствовала Персефона с неизменной корзиной цветов, вторившей рогу изобилия Деметры. Арес пригибался за щитом, держа наготове короткий меч, а на широком ложе нежилась в дреме блиставшая торжествующей наготой Афродита.
Имелась тут и другая галерея богов, главным образом староперсианских, а витиеватая настенная вязь сохранилась с тех пор, когда в этой части мира господствовал, как некогда и новохристианство, ислам.
Религии Смирения имели огромное влияние, но после Пробуждения, когда у людей появилась возможность обращаться к богам напрямую, они просто потеряли смысл.
По крайней мере, для большинства здравомыслящих людей.
Я не сильна в староперсианстве, однако узнала созидателя Ахурамазду, равно как и его двойника- антипода, разрушителя Ахримана. Тут же стояло и изваяние Аллата: это божество не относилось к староперсианским, но его присутствие казалось уместным в связи с былым господством ислама в здешних краях.
Храм был наделен красотой, присущей лишь священному месту. На миг чары красоты и веры омыли меня, как теплый душ, едва не растворив гнетущую тяжесть у меня в животе. Но спустя мгновение пришло ощущение, что мое лицо голое, слишком открытое. Изумруд в щеке безучастно поблескивал, а для меня это было равносильно пощечине. Что я делаю в обители богов, если мой собственный бог попросил у меня больше, чем я могла дать? А ведь я никогда не испытывала ни малейших сомнений и абсолютно верила в то, что смерть бережно баюкает меня в своих ладонях. Ныне мне оставалось лишь взирать на суровые черты Гадеса под архаическим шлемом, увенчанным гребнем. Этот бог являл собой еще один лик смерти, и пусть то была не изящная песья голова моего личного психопомпа, но я отвела глаза в сторону, едва скользнув взглядом по статуе.
Я больше не могла смотреть в лицо смерти.
Отвернувшись, я проследовала в глубь храма. Джафримель бесшумно ступал следом. Он держался настороже, покров его силы все плотнее прилегал к моей коже, обволакивая меня теплом.
Я была благодарна ему за это, хотя и отвела взгляд от одного из ликов смерти. Наша маленькая группа продвигалась бесшумно, не считая поскрипывания нового снаряжения, оповещавшего о моем присутствии даже громче, чем свечение подлатанной ауры, терявшееся на переполненном энергией общем фоне.
Мои ноздри наполнились пряным ароматом кифии - этим благовонием пропитался дом Гейб Спокарелли. Правда, теперь ее дом пуст, все в нем перевернуто вверх дном, а сама Гейб мертва.
Вот и еще одна причина не смотреть в лицо смерти. Встречу ли свою старую подругу в пронизанной голубым светом обители моего бога? А если она спросит меня, выполнила ли я обещание позаботиться о ее дочери? И отомстила ли за ее убийство?
