время задела пустое ведро и опрокинула его на камышовую подстилку.
— Ну? Чего вы ждете? Закончили — уходите! У вас полно дел, — прикрикнула Бидди, однако ее тон был не таким резким, как слова. Она казалась скорее раздосадованной, чем рассерженной поведением служанок. Подождав, пока последняя из них скроется за дверью, Бидди повернулась к Эвелинде: — Они все очень милые. Но знаешь, девочка, с ними надо обращаться построже, иначе совсем ничего не будут делать.
Эвелинда только кивнула, шотландский акцент продолжал сбивать ее с толку.
— Теперь я пойду, а ты принимай ванну, я… О! — На полпути к выходу Бидди остановилась, оглянулась назад и слегка нахмурилась. — Я их всех отослала, а тебе надо помочь раздеться. — Она с сомнением посмотрела сначала на дверь, потом на лохань, прищелкнула языком и направилась к Эвелинде. — Думаю, я и сама могу этим заняться.
— Нет-нет, все в порядке… — начала было Эвелинда, однако тут же замолкла: едва пошевелившись, чтобы спустить ноги с кровати, она вновь почувствовала острый приступ боли в бедре и колене. Вздрогнув, она попыталась улыбнуться и кивнула: — Спасибо, пожалуй, я воспользуюсь вашей помощью, если вас это не затруднит.
— Нисколько не затруднит, — уверила Бидди, сочувственно глядя на нее. — Такая долгая дорога, и Каллен говорит, что скакал без передышки. Конечно, теперь это сказывается. Помочь тебе встать?
— Нет, думаю, я смогу… — Эвелинда не стала заканчивать фразу и поднялась с кровати. Сильная боль заставила ее с шумом втянуть в себя воздух, хотя, кажется, впервые за несколько дней ноги не дрожали и не подкашивались. Эвелинда решила, что это добрый знак: теперь, когда не надо больше бесконечными часами сидеть на лошади в одном и том же положении, все быстро заживет. Она с облегчением вздохнула и благодарно улыбнулась Бидди, уже помогающей ей раздеться.
— Боже праведный! — выдохнула женщина, когда платье и сорочка были сняты. Медленно продвигаясь по кругу, она рассматривала синяки. Сейчас они представляли собой малопривлекательную смесь фиолетовых, синих и черных пятен. Эвелинда надеялась, что такая пестрота указывает на скорое заживление, но пока все это выглядело отвратительно.
— Где же тебе так досталось, девочка? — спросила Бидди, покачивая головой.
— Это не Каллен, — поспешно сказала Эвелинда, уже успев привыкнуть к неизбежности такого предположения. — Я упала в реку.
— Каллен? Конечно, нет! — ответила Бидди со смехом, ясно указывавшим на всю нелепость подобной идеи. Затем, став очень серьезной, внушительно произнесла: — Не обращай внимания на всякие сказки. Он не дьявол, а хороший человек. У него доброе сердце. Он никогда не ударит женщину. И его отец тоже был таким.
Эвелинда тихонько с облегчением вздохнула. Она не испытывала страха перед мужчиной, с которым теперь связана ее жизнь, и с первой встречи интуитивно считала его именно хорошим человеком. Тем не менее было очень приятно узнать, что кто-то еще думает так же.
— У меня есть особый целебный бальзам. Я схожу за ним; когда ты выкупаешься, мы вотрем его в синяки, и ты тут же будешь в полном порядке, — заверила Бидди, помогая ей расположиться в лохани.
Вода быстро оказывала расслабляющее действие. Кстати, лохань здесь тоже была заметно больше, чем в д'Омсбери.
— А где мой муж? — поинтересовалась Эвелинда, когда Бидди отошла, чтобы поднять с пола платье и сорочку.
— Он взял с собой мужчин и поехал проверять, как идут дела, — ответила Бидди. — Он большой труженик, наш Каллен. Настоящий мужчина и настоящий хозяин. Клану с ним очень повезло, — и жестко добавила: — Просто позор, что у них не хватает ума понять это.
Эвелинда удивленно подняла брови и спросила:
— Люди недовольны им?
— О! — Бидди сердито махнула рукой и, нагибаясь за одеждой, объяснила: — Не все, только те, кто верит в бредовые слухи про его отца, дядю и жену. Они думают, он должен уйти. И забывают, что получили возможность наслаждаться миром и благополучием с тех самых пор, как он стал лэрдом.
Эвелинда помолчала и призналась:
— Я тоже слышала разные пересуды.
— Разумеется. Их слышал каждый в Шотландии и почти каждый в Англии, — холодно заметила Бидди, возвращаясь к лохани. Она покачала головой: — Полная чушь! Когда умер его отец, прежний лэрд, самого Каллена здесь и вовсе не было. В это время он навещал наших соседей, Коминов. Утром он выехал из замка, днем его отец погиб у подножия скал. Тут же кто-то пустил слушок, что там видели Каллена. К моменту его возвращения домой слушок уже окреп. Никого не волновали свидетели, подтверждавшие непричастность Каллена. Молва — она и есть молва, ее не остановишь. Откинь голову назад, девочка, надо намочить волосы и помыть их.
Эвелинда запрокинула голову и закрыла глаза.
— Значит, смерть его отца была чистой случайностью? — спросила она.
Бидди фыркнула, поливая ее голову водой:
— Совершенно точно, хотя в этом невозможно убедить добрую половину здешних жителей. Думаю, даже сам Каллен не верит в несчастный случай.
Бидди принялась втирать в волосы замечательное ароматное мыло, а Эвелинда сосредоточенно обдумывала полученные сведения. Затем спросила:
— Кто утверждает, что видел Каллена?
— Говорю тебе, Каллена там не было, — угрюмо повторила Бидди.
— Ну да, очевидно, свидетель ошибся, но кто он?
Бидди немного помедлила, насупилась, взяла ведро с водой, подняла его над головой Эвелинды и неопределенно ответила:
— Честно говоря, не знаю. Мне просто говорили, что некто видел его именно там.
Когда вода из ведра обрушилась ей на голову, Эвелинда крепко зажмурилась.
— А смерть дяди? — спросила она.
Бидди покачала головой:
— Несчастный случай. Он охотился с другими мужчинами, и в него попала стрела.
— По-моему, не слишком похоже на случайность, — сдержанно заметила Эвелинда.
— Такое время от времени происходит. Не он первый, не он последний, — заверила Бидди.
Эвелинда кивнула и совсем тихо задала следующий вопрос:
— А жена Каллена?
На сей раз молчание Бидди затянулось надолго. Наконец она со вздохом произнесла:
— Боюсь, это не несчастный случай… И боюсь, она сама могла навлечь на себя гибель.
Эвелинда удивленно распахнула глаза:
— Как?
Бидди снова замолчала, продолжая тщательно ополаскивать волосы, затем сказала:
— Мэгги очень волновало, что имя Каллена оказалось запятнанным после смерти отца. Она любила мужа.
Эвелинда напряглась. Ей очень хотелось знать, любил ли он свою первую жену. Но она только спросила:
— Он с ней много разговаривал? Кажется, он привык держать свои мысли при себе. Меня тревожит, что он…
— Каллен ни с кем много не разговаривает, — перебила Бидди, видимо, желая ее успокоить. — По большей части он склонен молчать. Раньше, еще при жизни отца, он говорил существенно больше. Их с Трэлином невозможно было заставить хоть немного помолчать, когда они были детьми, но после трагедии… — Она пожала плечами.
Эвелинда слушала с большим интересом. Потом вздохнула. Ей страшно захотелось разгадать тайну трех загадочных смертей. Может быть, тогда Каллен стал бы более откровенным и немножко более разговорчивым.
— Мэгги тоже сильно переживала из-за его молчания и боялась, что он к ней равнодушен, —
