все это время он… В таком случае, почему же не давал ни признака надежды бедной девушке? Боже, он думал о ней так же, как и она о нем?
— Правда?
Он кивнул и сказал в подтверждение:
— Но это неправильно.
— Но почему, Трэй? Почему же это неправильно? — спросила она, пытаясь разгадать его мотивы.
Он покачал головой, лицо его выражало грустное сожаление.
— Потому что хотеть тебя и вести себя правильно по отношению к тебе — разные вещи. Лучше, чтобы ты сразу поняла это. Я не подхожу тебе, Мэдди. И никогда не смогу…
Трэй вышел и направился к старому сараю, оставив Мэдди одну, залитую лунным светом. Наверняка сейчас в душе девушки творился полный кавардак. И что он за свинья такая! Все шло совершенно не так, как он себе представлял. Почему он не мог вести себя по-человечески? Почему поцеловал ее? Его губы до сих пор хранят следы того поцелуя, воспоминания о теплоте Мэдди сводят с ума. Она разговаривала с ним, отвечала ему на его чувства и, может быть, даже…
Нет. Он просто сошел с ума.
Знаменитая выдержка наконец-то подвела его. И в самый неподходящий момент. Во всем виновата эта маленькая рыжая бестия, которую он безумно хотел.
Сто лет прошло с тех пор, как у Трэя была женщина. Он нормально обходился разовыми встречами. Они ему вполне подходили — недолгосрочные узы. Он не мог причинять боль ни одной женщине, а уж тем более Мэдди. Клятва не разрешала. Но он нарушил ее. И что теперь будет, не знал. Поцеловав девушку, Трэй выпустил джинна желания из бутылки, и теперь его вряд ли загонишь назад.
Он шагнул к сараю, который стал временным домом для маленьких пациентов Мэдди.
— Эй, привет, Мэгги. Как поживаешь, девочка?
Золотистого цвета собака подняла на него свои огромные печальные глаза. Ее совершенно случайно подстрелил Уилли Макгил, мальчишка, который играл с ружьем отца.
— Тебе уже лучше?
Трэй, склонился почесать собаку за ухом.
— Доктор тебя вылечит. И совсем скоро ты будешь дома.
Дальше он проверил, нормально ли устроились все остальные животные. После пожара Трэй работал как черт, только чтобы подготовить место для животных. Он даже постелил старые одеяла для больших животных и приволок клетки для более мелких. Восемь загонов оказались заполненными почти полностью.
Угловое помещение стало кабинетом Мэдди и одновременно комнатой для осмотра животных. Она уже принесла сюда те вещи, которые удалось спасти из пожара, остальные купила, в том числе и огромный стол из алюминия. С этим она вполне могла снова начать практику.
Об этом Трэй не должен забывать. Мэдди пришла сюда работать, лечить животных, а не для чего-то еще.
После отъезда доктора Бейнинга из Хоуп-Уэллса практика Мэдди возросла. Она завоевала репутацию умного и умелого ветеринара, который любит животных и относится к ним очень бережно. Она была совсем юной, только что закончила колледж, но быстро завоевала доверие всего города. И теперь она продолжит свою практику здесь.
И будет жить рядом с ним.
Трэй в этом удостоверился своими глазами.
Мэдди зашла на кухню и посмотрела на чашки, которые остались на столе. А все произошло из-за Шторма. Если бы не он, то они с Трэем спокойно бы сидели и пили кофе и еще, должно быть, обсуждали дела. Очевидно, он постарался бы установить свои правила, которые она бы не нарушала.
Девушка отнесла кофейные чашки и положила в посудомоечную машину. Затем наполнила сахарницу, привела в порядок кухню, как могла. Теперь она выполнила свою норму ежедневных обязанностей по дому. Ведь она столь многим была обязана Трэю. Она живет здесь лишь из-за его щедрой гостеприимности, имеет крышу над головой и место, где может принимать и лечить животных.
А это многое значило для нее.
Убрав кухню, Мэдди направилась в свою комнату и выглянула в окно. Шторм до сих пор скакал по загону, блестя своей гладкой кожей и громко фыркая.
«Он никогда не будет целиком твоим», — вспомнились ей слова Трэя.
Мэдди отлично это поняла. Она прекрасно поняла характер жеребца, словно читая в самом его сердце. Его можно было приручить, но он никогда не будет полностью доверять человеку. Как только человек решит, что конь стал ручным, тут-то он и покажет свой характер и дикую натуру. Шторм принадлежал только самому себе.
В Шторме она узнавала Трэя.
После тяжелой ночи Мэдди проснулась рано утром.
Она внимательно осмотрела комнату, которая станет ее временным убежищем. Тут было достаточно места, и это неплохо. Кровать просто огромная. Дубовый гардероб вместил немногочисленную одежду. Художественная резьба говорила об относительной древности этой вещи и придавала комнате уют. Но больше всего сердце девушки согревал небольшой букет полевых цветов, собранный накануне.
Должно быть, это было своеобразным щедрым жестом Трэя. Наверняка он понимает, как тяжело девушке начинать свою жизнь заново в чужом доме.
Сквозь закрытые окна лился теплый солнечный свет, и Мэдди вспомнила, что ей надо бы вставать. Сегодня будет ее первый официальный рабочий день со дня пожара. Надо побыстрее обустроиться в новой лечебнице и проведать животных. Поскорее бы начать. Сбросив с себя одеяло и накинув халат, она направилась в ванную. С мыслью об освежающей воде Мэдди открыла дверь и замерла на пороге как соляной столб.
Там стоял Трэй с бритвой в руке и смотрел в зеркало. Половина его лица была уже побрита, а на другой красовалась белая пена. Он был без рубашки… Свежий лаймовый запах витал в воздухе, взывая ко всем женским чувствам.
— Ой, прости.
Трэй бросил на нее взгляд, потом тут же отвернулся.
— Ничего страшного. Я тоже встаю рано. Придется устраивать очередь в ванную, пока я не доделаю душ.
— О, — оцепенело пробормотала Мэдди. Он ничего не говорил ей о том, что ванная у них будет общая… — Думаю, там не слишком серьезная поломка.
Но, взглянув на него, она поняла: серьезная. И не могла отвести взгляда от его широкой груди. Как она ни старалась, взгляд не хотел смотреть в другую сторону. Высокий загорелый мускулистый парень источал самую настоящую сексуальность.
— Не знаю. В этом эксперт мой дядя Монти. Он может починить все на свете, — Трэй провел еще раз лезвием по щеке. — Я звонил ему, но он придет только на следующей неделе, — тут он обернулся к ней. — Если будут проблемы, еще позвоню сегодня.
Пораженная его привлекательностью, Мэдди попыталась прийти в себя. Ей лучше научиться игнорировать Трэя Уокера, не то она умрет от желания.
Девушка пожала плечами.
— Ничего. Приму душ позже.
Она не хотела быть для него обузой. Трэй сейчас в затруднительном финансовом положении, и ему дорога каждая копейка. Ремонт же стоит недешево. Пусть уж лучше они будут делить ванную, так и быть.
Мэдди повернулась и хотела уйти, но Трэй остановил ее.
— Мэдди?
— Да?
Он склонил голову, глядя в раковину. Наполовину бритый, он еще больше сводил ее с ума.
— Насчет прошлой ночи…
