— Не зайдешь ли на чашечку кофе? — спросила Сорча, когда джип остановился у ее коттеджа. — Я знаю, что уже глубокая ночь, но я хочу поговорить с тобой кое о чем и…
Он улыбнулся.
— Кофе — это прекрасно.
Приготовив две чашки кофе, она принесла их в гостиную. Рун стоял перед распахнутыми двустворчатыми дверьми, широко расставив ноги и засунув руки в карманы брюк. Взгляд его был устремлен в ночную темноту. Теплый ветерок собирал рябь на поверхности воды в бассейне, а высоко в черном бархате неба мерцали серебристые звезды. Сорча поставила чашки на низенький столик перед диваном, и он подошел и сел рядом с ней.
— Я знаю, что опять вношу путаницу, — произнесла она, как бы прося прощения, — и понимаю, что уже слишком поздно опять все менять. Это принесет тебе массу неудобств, но… — у нее перехватило дыхание, — я решила не продавать свои акции «Клуба Марим».
Ее нервы были натянуты точно струны; она ждала. Что сейчас сделает Рун? Раздраженно всплеснет руками, заявит, что ее нужно удушить, взорвется от злости? Если даже так и будет, его не за что винить. Но он всего лишь нахмурился.
— Почему? — спросил он.
— По двум причинам: первая — это Хорхе. Ты говорил, что я отказываюсь от акций из духа противоречия. Нет, дело не в этом. Я просто хочу освободиться от тяжких для меня воспоминаний. Но я поняла, что таким путем я не освобожусь. То, что случилось, было, видимо, предназначено самой судьбой и останется со мной навсегда, — сказала Сорча и призналась, что во время ее исповеди перед ним она вдруг передумала и решила не продавать акции. — Это может показаться банальным, но мое объяснение с тобой изменило мой характер. Теперь я могу взглянуть на все, что произошло, как бы издалека и спокойно пользоваться дивидендами, наслаждаясь тем, что я являюсь компаньоном-владельцем «Клуба Марим». А иногда я буду обращать взгляд к небесам, а вернее, опускать его на землю, под которой находится преисподняя, и говорить: «Большое спасибо тебе, Хорхе, несносный боров!»
Рун улыбнулся.
— Молодец!
— Ты не обиделся, что я решила не продавать тебе акции? — осторожно спросила она.
— Нисколько.
— Но ты разочарован?
— Совсем нет, — ответил Рун. Сорча улыбнулась с облегчением.
— Прекрасно, потому что вторая причина — это ты. — Она откинулась на спинку дивана и посмотрела на него. — Я представляю себе, как Хорхе пытался опорочить меня в твоих глазах, — произнесла она скороговоркой, — но…
— Но что? — спросил Рун, когда ее голос дрогнул и она покраснела.
Сорча облизнула пересохшие губы. Хотя она поверила словам Изабель, что Рун в нее muito влюблен, но именно это заставило ее признать, что и она любит его. Да, любит его всем сердцем и душой! Когда они еще ехали в джипе, Сорча пришла к заключению, что будет за него бороться, даже если их отношения лишены будущего. Ведь она любит Рун! Пусть он ее отвергнет… Она сделает все от нее зависящее, чтобы завоевать его любовь.
— Со временем, может быть, и ты научишься относиться к случившемуся по-другому, — продолжала Сорча. — Прошло уже более десяти лет. Ты, конечно, считаешь, что произошло нечто непоправимое, и, наверное, всегда будешь так думать. Но если я сохраню акции, нам будет необходимо встречаться время от времени. А я хочу, чтобы мы иногда встречались, потому что я люблю тебя и… — Она увидела, как он нахмурился. — Ты думаешь, у нас возникнут проблемы в… в сексе? — спросила она скороговоркой.
Он отрицательно покачал головой.
— Я же тебе говорил, что абсолютно ничего не боюсь в этом отношении. Они оба замолчали.
— Я не буду на тебя вешаться, — пролепетала наконец Сорча, — и, если ты решил, что… не сможешь полюбить меня, не стану за тебя цепляться.
— Ты уже однажды делала мне предложение. Собираешься сделать еще раз? — строго спросил Рун.
Щеки ее вспыхнули: она не собиралась заходить так далеко. Уже одно признание ему в любви явилось для нее сущей пыткой.
— Не-ет.
— Почему? Ты боишься, что я тебя опять отвергну?
Сорча насупилась. Блеск его глаз говорил о том, что он ее дразнит и нарочно водит за нос… Но, может быть, она ошибается?
— Д-да… — начала она снова.
Губы Рун вздрогнули, и он расхохотался.
— Ладно, так и быть. — Подвинувшись к ней, он взял ее за руку. Пожалуйста, будь моей женой. Уж не знаю, что со мной произошло, как это я от официальных приветствий перешел к словам: «Я хочу, чтобы всю оставшуюся жизнь мы были вместе». Это так быстро произошло, — говорил он, а она не сводила с него глаз. — А что касается «цепляния», то скорее я сам цепляюсь за тебя. Выйти за меня замуж — это настоящий подвиг, — изрек он, а она продолжала смотреть на него с удивлением.
— Но… но после того, как я рассказала тебе про Хорхе, ты стал меня избегать, — запротестовала Сорча.
— Правильно, но совсем не потому, что я считал тебя оскверненной. Сорча, поверь, я никогда так не думал, — настаивал он. — Я избегал тебя потому, что решил: если нам суждено быть вместе, инициатива должна быть с твоей стороны.
Она сдвинула брови.
— Почему? Не понимаю.
— Мне было ясно, что после такого признания тебе надо побыть одной и все обдумать. Мне казалось, что я должен оставить тебя на некоторое время, чтобы дать возможность самой решить, чего ты хочешь. — Рун улыбнулся. — И то, что ты мне сейчас рассказала, доказывает мою правоту. — Он обнял ее за плечи. — Помнишь, я говорил тебе, что мои родители отметили пятидесятилетие свадьбы? Я знал, что их связывает настоящая любовь, и потому решил жениться лишь на той женщине, без которой не смог бы жить. — Он прижал ее к себе. Я не могу без тебя жить. Ты пойдешь за меня?
— Да, конечно, — усмехнулась Сорча. — Но ты ведь понимаешь, что я соглашаюсь только потому, что боюсь, как бы ты не бросился со скалы в море?
— А еще почему? — спросил он напрямик. Она наморщила лоб.
— Ну, хотя бы потому, что ты такой красивый, такой удивительно желанный… А как сказать по- португальски «Я тебя люблю»?
— Ей amo-te.
Глядя ему в глаза и улыбаясь, Сорча повторила:
— Ей amo-te.
— Я тоже люблю тебя, — пробормотал Рун, целуя ее в губы.
Сорча обвила его шею руками и поняла по его учащенному дыханию, что их объятия волнуют его не меньше, чем ее.
— А как сказать по-португальски «Пожалуйста, люби меня сейчас»? спросила она.
Рун взглянул на нее потемневшими от страсти глазами.
— Тебе, Сорча, никогда не придется об этом просить, — проговорил он срывающимся голосом и, взяв ее за руку, поднял с дивана и повел в спальню. — Я хочу сам тебя раздеть, — пробормотал он, когда они очутились в полутемной спальне, освещенной лишь ночником. — Я хочу познавать твое тело дюйм за дюймом, — с этими словами он расстегнул молнию на ее спине.
Платье соскользнуло на пол, и она осталась лишь в кружевном бюстгальтере без бретелек и в кружевных трусиках. Расстегнув бюстгальтер, Рун жадно уставился на ее пышные груди и накрыл их руками. Дрожь пробежала по телу Сорчи, когда он восхищенно стал ласкать ее соски. Не помня себя, она страстно поцеловала его в ответ.
Тут Рун отстранился от нее.
