Энни тщательно осмотрела лепестки. Она думала, что из-за отсутствия времени и интереса Гарсон вскоре забудет об этом договоре, но переписка продолжалась. Эта переписка плюс приезды к ним Гарсона подтверждали установившиеся между ним и Оливером теплые взаимоотношения.
Энни зашла в сарай. Оливер явно наслаждался этими отношениями, она же воспринимала их настороженно. Она не хотела, чтобы мальчик слишком привязывался к человеку, который был всего лишь их соседом, и довольно беспокойным соседом. Что она знала о Гарсоне Деверилле? — размышляла Энни, подготавливая цветы для сушки. Очень мало. И то в основном что касалось его работы, а о нем самом — ничего.
— Вот он! — радостно закричал Оливер снаружи, и когда Энни подошла к двери, то тоже увидела въезжающий во двор «мазерати».
Энни с нетерпением ожидала, когда из машины покажется уже знакомая высокая фигура в безукоризненном костюме. Она чувствовала, как начало покалывать кожу, как будто через нее пропустили тысячу крошечных электрических зарядов. Сердцебиение участилось. В горле стоял комок. Это случалось с ней при каждой встрече с Гарсоном. Энни злилась на себя, но ничего не могла поделать.
Она подошла к ним в ту самую минуту, когда Гарсон наклонился и взял Оливера на руки. Энни нахмурилась. Мальчик болтал без умолку, сияя от счастья.
— Мистер Деверилл приехал на целых четыре дня, — сообщил он важно, увидев Энни.
Энни расстроилась. Она была выбита из колеи. Он же собирался провести здесь только уик-энд, а теперь, оказывается, пробудет в два раза дольше столько она не вынесет.
— Вы нас не предупредили, — проговорила она.
— Надеюсь, вы не собираетесь за это отрубить все выступающие части на моем теле? — поинтересовался Гарсон.
Энни почувствовала, как запылали ее щеки. Неужели она не смогла скрыть свою досаду?
— Нет…
— Значит, мой голос не изменится на сопрано? — продолжал он. — И на том спасибо.
— Просто все это как-то неожиданно, — объяснила Энни.
— Я и сам не собирался. А потом подумал, что, раз я все равно приехал, может быть, задержаться и выбрать мебель? Энни улыбнулась.
— Очень хорошо. — Если он попросит ее заняться мебелью, это будет означать дальнейшее получение жалованья, что очень кстати. Но с другой стороны, это будет означать и продолжение их взаимоотношений, что совсем некстати. — Ты уже большой мальчик, чтобы тебя несли на руках, — заметила она Оливеру, который нежно обнимал своего героя за шею. — Мистеру Девериллу тяжело.
— Да, тяжело, — сказал Гарсон и опустил ребенка, хотя Энни прекрасно понимала, что он просто не хочет с ней спорить. — А что, обязательно меня называть мистером Девериллом? — спросил он, выпрямившись. Он распустил узел галстука и оттянул его на пару дюймов вниз. Почему-то этот жест показался ей невыносимо сексуальным. — Слишком уж это официально.
— Может быть, но не звать же ему вас Гарсоном? Он слишком мал и…
— И это чересчур фамильярно? — перебил он.
— Ну да, — подтвердила Энни, насторожившись, так как его голос опять стал враждебным.
— Я могу называть вас дядей Гарсоном, — предложил с надеждой Оливер.
Энни, у которой перед глазами стояла череда дядей Генри Коллиса, покачала головой:
— Нет, ты будешь называть его мистером Девериллом. А теперь, когда он приехал и ты его встретил, отправляйся спать.
Оливер выпятил нижнюю губу.
— Нет.
— Ты и так перегулял целый час, и хотя тебе завтра не нужно вставать в школу…
— Я не пойду спать! — закричал мальчик, в раздражении топая ногами.
— Но… Оливер… — От изумления Энни не находила слов.
Он замахал на нее своим шариком.
— Не пойду!
— Так, ну-ка прекрати, — вмешался Гарсон, и Оливера как будто выключили крики и топанье сразу прекратились. — Ты сделаешь так, как велит мама. А я уже ухожу, — .сказал он, а потом наклонился и добавил более мягко:
— Мне надо ехать в «Кинге хед» — узнать, смогут ли они дать мне комнату еще на два дня. Увидимся завтра, хорошо? Оливер наклонил голову и смущенно улыбнулся.
— Хорошо.
— И чтобы больше никаких сцен, разбойник, — подмигнул Гарсон. Мальчик засмеялся.
Энни раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она была ему благодарна за помощь, с другой — ей не хотелось эту помощь принимать. На ней лежала ответственность за Оливера, Гарсон не имел права его воспитывать.
— Пошли, — сказала она, беря его за грязную руку. — Тебе еще надо помыться.
Пока Оливер наматывал на руку веревку от воздушного шара, Гарсон прошептал ей на ухо:
— Я вернусь, когда улажу дело с гостиницей и что-нибудь перекушу. Нам надо поговорить.
Энни кивнула. Наверняка он хочет поговорить о меблировке «Фермы».
Оливер болтал без умолку все время, пока Энни мыла его, — о дне рождения, о своем друге, «замечательном мистере Деверилле!», — но, как только лег в постель, сразу же начал зевать. Большой палец отправился в рот, любимый мишка оказался под боком, и, прежде чем Энни успела выйти из комнаты, он уже почти спал.
Внизу Энни привязала серебряный шар к стулу и убрала кусок торта, который Оливер принес со дня рождения. «На дне рождения был клоун. А у меня на дне рождения будет клоун? Пожалуйста!» — просил Оливер. Казалось, у всех детей бывают клоуны, пони, всем на праздники снимают целые замки.
Энни задумалась. Хотя она и пообещала ему «подумать», все-таки она надеялась, что он забудет; а если нет, то где взять деньги? А что будет, когда Оливер вырастет и ему захочется горный велосипед последней модели или компьютер или поехать куда-нибудь с друзьями на школьные каникулы? Вот тут и скажется нехватка средств.
Ее мысли прервал внезапный стук в дверь. Неужели Гарсон уже вернулся? Что-то быстро. Может быть, в «Кинге хеде» не смогли найти ему номер на четыре дня и он пришел сказать, что остановился в другом месте? Слава Богу, что у нее нет свободной кровати, подумала Энни, подходя к двери. А то бы ей пришлось из вежливости предложить ему остаться у них; но спать с Гарсоном под одной крышей означало бы полностью потерять покой. Энни почувствовала неясный трепет.
Она поправила вырез на розовом платье с застежкой сверху донизу, откинула косу и открыла дверь. На пороге стоял Роджер Эдлам.
— Привет, приятель, — сказала она. Позади него, на лужайке, она увидела его пикап. — Фиона с тобой? Как ваша большая любовь?
В мае Роджер неожиданно прекратил ухаживать за ней, и через неделю Кирстен сообщила, что он встречается с дочерью одного фермера — скромной круглощекой девушкой, которую Энни не раз встречала на деревенских вечеринках. По сведениям Кирстен, Роджер объявил, что наконец встретил настоящую любовь, а девушка хвасталась подругам предстоящей помолвкой.
— Любви нет, — ответил Роджер.
— Вы с Фионой поругались? Не придавай значения, — успокоила Энни. Уверена, что скоро все опять будет хорошо.
Роджер вдруг рассмеялся, грубо и резко.
— Нет уж. Понимаешь, мы не поругались, здесь всегда была только ты, ударил он себя кулаком в грудь.
— Ты что? Фиона прекрасная девушка, — возразила Энни.
— Да, она прекрасная девушка, но скучная, — заявил Роджер.
Он сделал попытку пройти мимо Энни в коттедж, но она преградила ему путь. Молодой человек нахмурился и откашлялся, будто решив продолжить уговоры.
— Ты прости меня, — сказал он скорее утвердительно, чем вопросительно, за то, что я тебя бросил.
