тьма. Весьма удобно.
Ложкин ухмыльнулся и взял билет.
— Ох, и дока же ты, старый хрен! — снисходительно сказал он. — Хитрости в тебе на сто человек припасено, ей-богу. Вот только дрейфить стал.
— Ох, чуть не забыл! — вдруг воскликнул Папаша. — Переложить надо, непременно переложить.
Старик засеменил к буфету и, выдвинув один из ящиков, достал оттуда небольшую коробочку.
— А ну взгляни, почтеннейший, какую я красоту раздобыл, — благоговейно произнес он.
На черном бархате лежал золотой медальон старинной, очень тонкой работы.
— Сто лет ему, — тем же тоном продолжал он, любуясь медальоном. — Графине Уваровой принадлежал. Работа знаменитого месье Дюваля.
Ложкин бросил на медальон равнодушный взгляд и спросил:
— На кой тебе сдалось это барахло? Денег девать некуда?
— Да ему цены нет, почтеннейший! Ведь это же сам Дюваль!
— Ну ладно. Шут с ним, с твоим Дювалем. Прячь скорей, и пошли, — раздраженно сказал Ложкин и направился к двери.
…Спустя некоторое время он, подняв воротник и время от времени незаметно оглядываясь по сторонам, уже быстро шагал по улице. У него действительно был свой план предстоящего визита.
Маленькая стрелка часов приблизилась к трем.
Костя Гаранин сидел за столом посреди комнаты и не спускал глаз с окна. Отсюда ему хорошо был виден подъезд дома на другой стороне переулка, где скрылся Забелин. Купцевич застыл в своем углу, опасливо косясь на лежавшую перед ним Флейту. Тут же сидел Твердохлебов, настороженный, внимательный. Обычное добродушие сошло с его полного лица, маленькие глазки смотрели холодно и зорко, правая рука лежала в кармане. Воронцов разгуливал по комнате пружинящей, легкой походкой, заложив руки за спину. Он меньше других умел скрывать охватившее его возбуждение.
Все молчали.
Часы показывали уже начало четвертого, но Забелин не подавал условного сигнала. Половина четвертого… четыре…
Костя скосил глаза на Воронцова. «Нервничает», — с неудовольствием подумал он. В этот момент Костя увидел сигнал, который подавал ему Забелин, и на секунду опешил. Этот сигнал означал, что идут трое. Трое, а не один! А их здесь сейчас…
Костя встал и, ничем не выдав своего беспокойства, направился к двери, дав знак Воронцову следовать за ним. За их спиной угрожающе зарычала Флейта: как видно, Купцевич сделал какое-то движение.
— Идут трое, — еле сдерживая волнение, сообщил Воронцову Костя, когда они вышли в переднюю и плотно прикрыли за собой дверь. — Ничего не поделаешь, будем брать всех троих. Вызывай Сергея. Купцевич его видеть не будет, а те решат, что он тоже приехал с нами. Иди.
— Вызвать-то могу, — недовольно ответил Воронцов. — Да толку от этого…
Но Сергей уже сам приоткрыл дверь комнаты и выжидающе посмотрел на товарищей. Костя молча указал ему на место за вешалкой. Воронцов стал за шкаф, а Костя подошел к двери: когда она раскроется, то в первый момент загородит его от глаз входящих людей.
— Их трое, — тихо повторил Костя. — Я беру первого, Виктор — второго, ты, Сергей, — третьего. Забелин прикрывает им путь отхода и помогает нам, исходя из обстановки. Сергей, предупреди соседку.
Сергей повернулся и быстро зашел в комнату.
— Полина Григорьевна, сейчас позвонят, так вы откройте дверь, — как можно спокойнее сказал он. — И потом сейчас же уходите. А меня попросили помочь.
— Господь с тобой, Коленька! — всплеснула руками старуха. — Не вмешивайся, детка, неровен час…
Обеспокоенная и растерянная, она сидела на диване, боясь выйти в коридор.
— Я не могу не помочь, — горячо возразил Сергей. — Понимаете, меня попросили. А я комсомолец, фронтовик.
— Да, детка… Да… Господи, что ж это будет… — в полном смятении лепетала Полина Григорьевна.
В этот момент в передней раздался звонок.
Сергей нетерпеливо махнул рукой и выскочил за дверь. Вслед за ним засеменила Полина Григорьевна.
Когда она поднесла руку к замку, Костя шепнул:
— Спокойней, мамаша, спокойней. Спросят вашего соседа, ответьте: «Дома, проходите». Только спокойно говорите, мамаша, очень вас прошу.
Полина Григорьевна кивнула головой и открыла дверь.
Перед ней стоял Ложкин. Не переступая порога, он грубовато спросил:
— Что открывала-то медленно, нога за ногу зацепилась?
Полина Григорьевна сердито поджала губы и строго ответила:
— Спасибо сказал бы, что открыла. А то ишь… Кого надо-то?
— Ну ладно, ладно, раскудахталась, старая, — примирительно сказал Ложкин. — Сосед-то дома?
— Куда ж ему деться? Храпит, поди, — ответила Полина Григорьевна и с поразившим Сергея спокойствием направилась к себе.
— А вот мы его сейчас разбудим, непутевого, — усмехаясь, проговорил Ложкин и вошел в переднюю. За ним последовали два других парня, до этого стоявшие в стороне, на площадке лестницы.
В тот момент, когда все трое переступили порог и Ложкин уже собирался открыть дверь в комнату Купцевича, Костя бросился на него и крепко зажал ему руки ниже локтей. Ложкин рванул их, но освободить не смог. Тогда он упал на пол, увлекая за собой Костю, и зубами вцепился ему в плечо.
Одновременно Воронцов кинулся под ноги одному из парней, сшиб его, мгновенно заломил за спину его правую руку и, приставив пистолет к виску, грозно проговорил:
— Лежи, стрелять буду.
Сергей был дальше всех от места схватки и опоздал на долю секунды. Второй парень успел выхватить нож и бросился на Воронцова. Схватить его Сергей опоздал, поэтому он нанес ему удар в подбородок наотмашь. Парень упал, разрезав пиджак на спине Воронцова. Падая, он свободной рукой схватил Сергея за ногу, и тот, не удержавшись, повалился на него.
В это время озверевший Ложкин по-волчьи рвал зубами плечо Гаранина, и Костя от боли слегка ослабил руки. Ложкин мгновенно воспользовался этим, увернулся и, выхватив нож, нанес Косте удар в грудь. Обливаясь кровью, Гаранин упал, но не выпустил Ложкина, который занес нож для нового удара. В этот момент с лестницы появился Забелин. Но прежде чем он успел прийти на помощь, Костя приподнялся и, навалившись всей тяжестью на Ложкина, опрокинул его на пол. Ложкин попытался оторвать его от себя, но Костя уже обхватил его шею и зажал мертвой хваткой. Ложкин захрипел и потерял сознание. Но и Гаранин от последнего усилия тоже лишился чувств. Тут к нему подскочил Забелин.
Сергей продолжал борьбу. Бандит защищался остервенело. Изловчившись, он отбросил Сергея ногой в сторону, вскочил и, размахивая ножом, не давал Сергею приблизиться. Пистолет валялся на полу между ними. Бандит наступал, явно пытаясь овладеть оружием. Сергей понял его намерение. Этого нельзя было допустить. Он сделал ложный выпад в сторону, потом левой рукой на лету перехватил под локтем руку бандита, в которой он держал нож, еле уловимым движением завел ее ему за спину и нажал на лопатки. Бандит закричал от боли и упал на колени. Теперь Сергей был хозяином положения: самбо, которым он занимался в МУРе, выручило его. Свободной рукой он поднял пистолет и огляделся.
Воронцов продолжал сидеть верхом на своем противнике, держа у его виска пистолет. Забелин хлопотал около раненого Гаранина.
В этот момент раздался оглушительный грохот в комнате Купцевича. Как видно, там опрокинулось что-то тяжелое. Вслед за этим оттуда донеслось яростное рычание Флейты, потом ее короткий визг, возгласы и звуки борьбы.
Все головы обернулись в ту сторону. Этим воспользовался бандит, лежавший под Воронцовым. Он схватил его руку, державшую пистолет, вывернул ее и нажал спусковой крючок. Загремел выстрел. От
