– Нет, – решительно возразила она, и от страха мурашки поползли у нее по спине.
– Почему нет? – спросил он, ухмыляясь. – Потому что под ним ничего нет? Но я уже несколько раз имел счастье видеть твое обнаженное тело. Я знаю все его изгибы, округлости, упругую грудь, тонкую талию, а твои изящные бедра прямо-таки притягивают мужчин.
У нее вспыхнули щеки, она отвернулась, чтобы убежать прочь, напуганная той ситуацией, которую сама же опрометчиво спровоцировала. Но он уже схватил ее за локоть, и его пальцы с силой впились в него, чтобы заставить ее повернуться. Одеяло соскользнуло с плеча, и Шейла поспешила свободной рукой вернуть его на место. Ей едва удалось удержать его.
– Я знаю о таких таинствах любви, которые Ларедо и не снились. – Рафага медленно притягивал ее к себе, у него был завораживающий мягкий бархатный голос.
Однако за его внешней мягкостью Шейла угадывала жестокость. Придерживая одеяло на груди, она другой рукой пыталась отстранить его от себя. Но ей не удалось бы сделать это и двумя руками. Он склонился над ней, и Шейла вертела головой, стараясь уклониться.
И вот он уже осторожно прильнул губами к нежному изгибу ее шеи, опалив ее пламенем страсти. Шейла попыталась было оттолкнуть его лицо, но потерпела неудачу.
– Почему же ты не ласкаешь меня, как Ларедо? – Она ощутила его горячее дыхание. Он отвел ее руку за спину и насмешливо смотрел на нее, пока она безуспешно пыталась высвободиться из его цепких рук. – Может быть, тебе удалось бы меня уговорить, и я отпустил бы тебя отсюда.
– Скотина! Я ненавижу тебя! – вне себя от гнева, крикнула Шейла.
Он все плотнее и крепче прижимал к себе ее бедра, так что она ощущала его пульсирующую плоть. Она резко откинулась назад, при этом одеяло соскользнуло на пол, обнажив ее прекрасное тело.
– Да, львица моя, ты ненавидишь меня. – Рафага холодно улыбнулся. – И с радостью выцарапала бы мне глаза. Ты действуешь мне наперекор, не выполняешь моих распоряжений, хотя прекрасно знаешь, что я могу заставить тебя покориться мне. С тобой бы лучше обращались, если бы ты выглядела пугливой и послушной, а ты все время сама создаешь себе трудности.
– Если бы я выглядела слабой и беспомощной, ты и твоя банда давно бы уже изнасиловали меня и пристрелили бы, как Брэда, – выпалила Шейла, едва переводя дыхание.
– А теперь ты можешь рассчитывать только на мою милость.
– Милость? В тебе нет ни капли милости или сострадания! У тебя нет сердца! – Она опять попыталась вырваться из его объятий, но он легко погасил ее сопротивление.
Она видела, как напрягся его рот, и поняла, что опять провоцирует его, обвиняя в бессердечности. И Рафага не нашел лучшего аргумента против ее обвинений, чем безжалостно впиться ей в губы.
Захваченная врасплох этим яростным пламенем страсти, она растерялась, утратив способность к сопротивлению. Его руки обручем сдавили ее, затрудняя дыхание, тем более что он запечатал губами ее рот. Ее сознание помутилось, но она все же пыталась противостоять его агрессивному натиску.
Грубые поцелуи Рафаги становились все менее напористыми и более чувственными. Шейла не выказала должного отпора, когда Рафага пустил в ход язык. Она не заметила, что он больше не прижимает ее к своему сильному, твердому, как гранит, телу, а лишь нежно водит руками по ее спине и бедрам, все больше и больше разжигая в ней страсть, пока она не опустилась в изнеможении к его ногам.
Протестующий стон вырвался из ее груди, когда он поднял ее, укрыл одеялом и, не прерывая своего дурманящего поцелуя, понес к кровати. А внутри у нее тем временем крепло предательское всепоглощающее желание, и она не знала, как заглушить его. Она по-прежнему смертельно ненавидела Рафагу, но была целиком в его власти. Искусством обольщения Рафага владел мастерски, не могла не признать Шейла. По сравнению с ним Брэд был неумелым школяром.
Рафага положил ее на кровать, и Шейла инстинктивно ухватилась за одеяло как за спасительную соломинку, но он решительно сдернул его и отбросил в сторону. И только теперь, одурманенная его чарами, Шейла поняла, что она не в своей кровати. Это не ее постель!
Пораженная этим открытием, Шейла лежала не шевелясь. Она не успела прийти в себя, как ощутила близость его сильного тела. Его руки безошибочно нашли ее в полутьме. Их мягкие ласкающие прикосновения вызывали у нее инстинктивное желание царапаться и лягаться. Рафага хохотнул, быстро парировал удары ее рук и ног и пригвоздил ее к матрасу.
– Кричи, если хочешь, маленькая львица, – пробормотал он. – Из-за сильного ливня никто тебя не услышит. А если даже и услышит, все равно сюда не придет.
Его губы обжигали ее шею. Шейла вцепилась ногтями в его плечи и стала яростно их царапать. Он чуть слышно выругался, но продолжал свои пьянящие ласки.
Бессмысленная борьба истощила ее силы. Шейла немного утихла, чтобы отдышаться. В тот же миг он снова впился в ее раскрытые губы. Руки жадно ласкали ее груди.
Шейла чувствовала, как напрягаются при этом ее соски, и мысленно проклинала себя за бессилие противостоять волнующему зову плоти. Захлестнувшая ее страсть была неподвластна доводам разума.
Такая необузданность собственных чувств совершенно несвойственна ей, но она ничего не могла с собой поделать и жаждала близости с ним. Эта жажда стала совершенно невыносимой, когда его губы коснулись ее груди. Легкие прикосновения кончика его языка к соскам вызывали блаженство, и непроизвольный стон наслаждения слетел с ее уст.
Ничего сверхъестественного, казалось бы, не было в его мягких, расслабляющих, неторопливых ласках, но она чувствовала, как возникающий внутри ее огонь разгорается все сильнее. Его руки искали и находили самые сокровенные, самые чувствительные места, нежно касались их и ласкали, возбуждая страсть, сокрушая все запреты и страхи.
Исходивший от Рафаги пьянящий мужской запах усиливал эротическое воздействие. Шейла была вынуждена признать, что его прикосновения всегда волновали ее. В эти минуты она чувствовала себя листочком, нежным листочком, трепещущим на ветру. Ее девственность была разрушена грубым вторжением Брэда, а теперь она не в силах устоять перед искушенным обольстителем Рафагой.
Скользнув руками по его обнаженному телу, она почувствовала кровь на изодранных ею ногтями плечах.
