разглядеть, что творится у нее в душе.
– Так что же произошло, Шейла? Они… – Констанция Роджерс деликатно замолкла.
– Ты хочешь спросить, не изнасиловали ли они меня? – понимающе улыбнулась Шейла. – Нет. – Она не видела смысла скрывать от родителей правду. Рано или поздно ей все равно придется рассказать им о Рафаге, так лучше сделать это сейчас. – Рафага полюбил меня, но он не совершал надо мной насилия.
– Ты хочешь сказать, что главарь этой банды… – возмущенно начал отец.
– Это покажется тебе странным, папочка, – мягко перебила его Шейла, – но если бы ты хоть раз увидел Рафагу, он бы тебе понравился.
Мать странно посмотрела на нее.
– Я думал, все это вздорные слухи, но оказывается, это правда. Ты не беременна, Шейла? – тихо спросила она.
– Беременна, – с сияющими глазами произнесла Шейла. – Завтра нас с Рафагой должен был обвенчать деревенский священник.
– Моя дочь собиралась стать женой преступника? – ошеломленно проговорил отец.
– Это неважно, – вмешалась мать. – Главное, что теперь она с нами. Как только она окажется дома, все это отойдет в прошлое и забудется.
Шейла нахмурила брови.
– Я не думала возвращаться в Техас. – Она смущенно потерла лоб. Ее мысли о будущем так далеко не простирались.
– А как же иначе, милая? – с улыбкой настаивала на своем мать. – Ты должна думать о ребенке. Насколько я понимаю, ты хочешь его сохранить?
– Безусловно, – ответила Шейла и инстинктивно дотронулась до живота, словно защищая будущую жизнь.
– Тебе нужно где-то жить, тебе и ребенку необходимо наблюдение врача, – резонно заметила мать. – Разве не естественно в этих обстоятельствах возвратиться домой?
– Пожалуй, ты права, – неуверенно проговорила Шейла.
– Совершенно не обязательно рассказывать всем, что это не ребенок Брэда, – добавил отец.
– Папуля, – рассмеялась Шейла, – когда ребенок появится на свет, черноволосый и темноглазый, никто не поверит, что его отцом был Брэд.
– После рождения ребенка, – продолжала Констанция Роджерс, – ты захочешь вернуться в колледж, получить диплом. Тебе необходимо позаботиться о будущем ребенка, как и о своем собственном.
– Да, – кивнула Шейла, однако все эти прозаические соображения казались ей несущественными.
Почувствовав это, мать сменила тему разговора.
– Впрочем, о планах на будущее у нас еще будет время поговорить. Я так счастлива, что ты снова с нами!
На глазах у Шейлы навернулись слезы.
– У меня такое чувство, будто мы не виделись целую вечность, – сказала она.
– У нас тоже, доченька. – Отец прижал ее к себе и поцеловал в голову.
– Сукин ты сын, если ты ждешь, что я буду есть эти отбросы, развяжи мне руки! – Фраза была сказана по-английски и потом повторена по-испански.
– Ларедо! – выдохнула Шейла и шагнула вперед на звук этого голоса.
Офицер преградил ей путь.
– Сеньора, я…
– Пожалуйста, – поспешно сказала Шейла, – он был так добр ко мне. Можно я несколько минут поговорю с ним?
Офицер собрался было отказать Шейле, но тут вмешался ее отец:
– В самом деле, ничего ведь не случится, капитан.
Офицер глубокомысленно помолчал, прежде чем уступить.
– Я пойду вместе с вами.
Между пленными шел какой-то разговор, но когда появилась Шейла в сопровождении мексиканского офицера, воцарилось неестественное молчание. Некоторые смотрели на нее с открытым презрением, поскольку она была на стороне врага. Другие попросту отвернулись.
Ларедо нарочно отвел глаза, когда она подошла к нему. Он лежал на земле, опершись о локоть. Правое бедро у него было перевязано. На левом боку рубашка пропиталась кровью. Перед ним стояла миска с едой, но руки его были скованы наручниками.
– Здравствуй, Ларедо, – сказала наконец Шейла, чтобы обратить на себя его внимание.
Он поднял голову, холодно посмотрел на офицера, потом на Шейлу.
– Мне не нравится ваша компания, миссис Таунсенд.
Она опустилась перед ним на колени и шепнула:
